БЕСПОКОЙНЫЙ ПОКОЙНИК
Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет.
Ин 11:25
1
К всеобщему недовольству, владельцы мастерской одну вывеску разместили с торца пятиэтажного дома, вторую прямо под окнами кухни правой квартиры первого подъезда первого этажа. Их было видно отовсюду: когда жители дома № 40 по улице Прохоренко шли с работы или из магазина «Пятерочка»; они могли получить информацию, что у них есть уникальная возможность заказать качественный гроб или памятник по доступной цене. Так же любые венки на заказ и искусственные цветы. Вход в мастерскую расположился между первым и вторым подъездами пятиэтажки. Это был крытый спуск в подвал, который заканчивался массивной широкой дверью. Третью вывеску наклеили прямо на дверь, чтобы покупатель не ошибся адресом.
Так, любой человек, мужчина, паркующий автомобиль на стоянке, женщина с коляской, ребенок на детской площадке – все могли лицезреть вывеску мастерской «Вечность» с номером телефона. Эти красные буквы на черном фоне выполненные в старом стиле, кладбищенские атрибуты смерти – голубь, очертание ангела и православного деревянного креста; фотографии образцового гроба, и мраморного памятника напоминали жителям дома №69 и другим прохожим о том, что они смертны.
И никто не мог ничего сделать. Хозяева мастерской купили нежилое подвальное помещение у застройщика, управляющая компания имеет право размещать на фасадах зданий рекламные щиты, не мешающие эксплуатации дома. Все по закону, и вроде бы жители стали понемногу мириться с тем, что в подвале делают памятники и гробы. Человек ко всему привыкает, и со временем жители перестали обращать внимание на вывески.
Кроме восьмилетнего Виктора Миллера.
2
Вечер выдался спокойным. Вообще, он мог быть неспокойным, как думал маленький Витя, но мама была спокойна сегодня, особенно спокойна.
Как обычно под вечер, когда стемнело за окном, Витя сидел на полу их с мамой однокомнатной квартиры. На стареньком потертом ковре Витя расставил всю свою небогатую, но очень любимую коллекцию машинок Hot Wheels. Всего у него было восемнадцать машинок, и Витя мечтал добавить еще две, чтобы стало двадцать. Это была его мечта, но мама в ближайшее время не собиралась покупать ему машинки, потому что из-за пандемии мама лишилась работы, и теперь она безработная. Но все-таки кое-какие деньги у них были, но их едва хватало на продукты в супермаркете «Магнит», куда Витя так любил ходить с мамой. У нее была скидочная карта. Там продавались и хотвилсы. Раньше, еще до того, как все стали носить маски и сидеть дома, они с мамой улыбаясь и смеясь, шли в «Магнит» за продуктами. Витя довольный катил тележку, а мама клала в нее колбасу, сыр, хлеб, молоко, макароны, кое-что из фруктов и овощей, которые сама взвешивала. Витя же брал с полки йогурт, кукурузные палочки, которые он так любил хрустеть под мультики «Мимимишки» и если мама разрешала – шоколадку или шоколадный батончик, который они непременно делили пополам за чашкой чая. А когда у мамы были лишних сто пятьдесят рублей, в тележке оказывалась коробочка с машинкой Hot wheels, которую Витя брал с полки игрушек и канцтоваров.
Но времена поменялись.
И мама, надев маску на лицо, шла в магазин одна. Она почти не приносила вкусную колбасу и сыр. На столе все чаще стал появляться вареный картофель и какие-нибудь рыбные консервы. Не стало сладких булочек, шоколадок, молока… не стало машинок.
И мама изменилась. Она стала подолгу сидеть на кухне одна, перестала смеяться. Перестала смотреть телевизор. Она сидела на кухне с ноутбуком, велела, чтобы Витя не мешал ей. А потом мама просто приходила в комнату, ложилась на диван и засыпала. От нее неприятно пахло по утрам. Она стала храпеть.
Когда мама приносила из магазина квадратную бутылку водки, вечер всегда был бурный. Мама злилась. Ходила, шатаясь, ругалась на Витю ни за что. Но сегодня вечером, когда она вернулась с магазина, Витя ждал, что мама снова будет плохой. Но она удивила его. Мама принесла новую машинку хотвиллз и улыбаясь протянула ему.
- Спасибо, - сказал счастливый Витя. Он тут же открыл коробку и достал крутейший Джип «Вилли» с торчащим из капота высоким воздухозаборником и вынесенным вперед за пределы рамы передними колесами. Супер гоночный джип!
Радостный Витя поцеловал и обнял маму, почувствовав запах спиртного. Мама уже выпила с утра. Но он все равно любил ее.
- Играй. Кушать хочешь?
- Я поел жареную картошку, - замотал головой Витя. Ему не терпелось сесть и поиграть в машинки. Все его одноклассники, которые сейчас, как и он, сидел самоизоляции и был вынужден уйти на каникулы. Поесть Витя бы не отказался, но жареная картошка, которую мама готовила каждый день без всего, ему уже надоела. Но мама умела хорошо жарить картошку, с корочкой.
- Ладно. Мне не мешать.
Мама ушла в кухню, оставив сына одного. Витя добавил девятнадцатый экземпляр к своей коллекции. Но крупица тревоги все равно таилась в его душе, так что Витя иногда со страхом поглядывал на открытую в коридор дверь. Мама что-то купила себе, это точно. И сейчас она сидит на кухне с ноутбуком и общается в социальных сетях. Просматривает профили своих успешных одноклассников, однокурсников, бывших коллег, и чатится с такими же неудачницами-разведенками как она.
Когда мама прошла на балкон покурить стики с помощью Glo, Витя встал и проскользнул на кухню. На столе перед ноутбуком стояла квадратная бутылка с жидкостью цвета жженого сахара. Рядом стоял граненый стакан. Витя понюхал его и поморщился. Рядом на столе стояло блюдечко, в котором лежали три таблетки в капсулах. За раскрытым ноутбуком Витя нашел коробочку, видимо от этих таблеток. Витя взял ее в руки.
- Л-и-р-и-к-а, - прочитал он, и сразу вернул коробочку на место, потому что услышал, как закрылась дверь балкона. Тут же раздался звук, который издали металлические корпуса машинок.
- Дьявол! – закричала мама. – Какого черта! Ай!
Она наступила на машинку босой ногой, догадался Витя. Машинки крепкие, но спойлеры на них бывают острые. Сердясь, она сгребла ногой все машинки в сторону, отсюда и звук.
- Сколько раз я тебе говорила, не разбрасывай свои чертовы машинки по полу! Играй на диване! Ты можешь простыть!
- Хорошо мам! Не буду! – Витя сделал вид, что идет из туалета.
В коридоре они с мамой встретились, но сейчас на ее лице не было и намека на злость. Она улыбалась, и была такая красивая, не смотря на то, что ее длинные светлые волосы, которые липли к голым плечам, когда она протягивала руки, свисали патлами.
- Молодой человек, ты уроки сделал? – спросила она заплетающимся языком. Такое состояние у мамы было каждый вечер, но теперь в ее глазах добавился какой-то непонятный мутный блеск. Это из-за таблеток, решил Витя. Он ведь смотрит телевизор, и знает, что этот странный блеск дают расширенные зрачки.
- Сейчас каникулы.
- А разве вы не перешли на удаленку?
- Через две недели, - сказал Витя, глядя снизу вверх на свою нетрезвую маму. – А то, что задали на каникулы, я уже сделал в первый день.
- Молодец, - сказала мать, поцеловала сына в щеку, обдав его запахом табака, и прошла на кухню.
Витя остался стоять на месте. В коридоре свет не горел, и он оставался в полумраке, когда выглянул из-за угла проема, где расположились двери в санузел квартиры.
Мама села на табуретку, налила в стакан дешевый «Джим Бим», который купила в «Красном и белом», закинула в рот очередную таблетку Лирики и запила ее виски.
Увидев это, огорченный Витя вернулся к своим машинкам.
3
После окончания самых горячих и жарких гонок в «этом» сезоне Витя собрал все свои машинки и расставил их на полке серванта. Он уже собрался пойти все-таки покушать, потому что после гонок всегда нужно подкрепиться, как услышал скрип тормозов. К дому на подъездную дорожку подъехала большая машина. Грузовая.
Интересно!
Витя выключил свет и прошел на балкон. С третьего этажа он отлично видел фургон, остановившийся на подъездной дорожке с высокими бордюрами, загородив и без того узкий проезд.
Из кабины вышли двое мужчин в спортивных костюмах и вязаных шапочках. Каждый обошел фургон со своей стороны и открыли задние двери.
- Бери снаружи, - сказал один и юркнул в фургон. Другой потянулся внутрь и стал вытаскивать странной формы ящик, который оказался длинный. Второй мужчина поддерживал ящик из салона. Ящик был оббит зеленой тканью, и сверху напоминал Вите трапецию.
Мальчик догадался, что это гроб. Продолговатый ящик, узкий с одной стороны, широкий – с другой. Четырехгранник. Это ящик для покойников. В такой положили его дедушку, но Витя был маленький тогда и помнил смутно.
Мужчины взялись аккуратнее и понесли гроб ко входу в подвал, где располагалась мастерская ритуальных услуг. Один держал впереди, другой – сзади. Водитель и носильщик немного замешкались перед спуском в подвал. Тот кто нес спереди, развернулся и перехватил ящик, чтобы спускаться спиной вперед, оглядываясь боком, чтоб не упасть. Другой стал поддерживать выше, чтобы удобнее было спускать. Еще пара мгновений, и мужчины скрылись под навесом спуска в подвал. Через некоторое время они вернулись. Первый мужчина снова залез в фургон и вытащил длинный сверток, который был замотан белой тканью и еще полиэтиленовой пленкой сверху. Чтоб не разматывался, его по кругу залепили несколькими мотками серой клейкой лентой сверху и снизу. Сверток по форме напоминал человеческую фигуру.
Мужчина перекинул сверток через плечо и спустил в подвал. Вскоре оба мужчины вернулись к машине. Тот кто второй раз не вышел, прятал под куртку какой-то конверт, затем сел на место пассажира, а тот мужчина, который уносил сверток сел за руль. Фургон завелся. Вспыхнули красные фонари, передние осветили дорогу. Фонари на столбах уже давно не горели во дворе дома, так что Витя все видел в тусклом свете окон дома и подсветки вывески ритуальных услуг. Под покровом ночи, тут могут твориться разные нехорошие дела.
Фургон задом выехал к подъездной дорожке соседнего дома, откуда можно выехать на улицу, и, освещая себе путь двумя яркими фарами, скрылся за углом.
Витя покинул балкон, тихо прикрыв дверь, и поспешил на кухню рассказать новость маме.
Мама же сидела на кухне перед погасшим экраном ноутбука, который впал в режим сна. Ее голова упала на грудь. Длинные прямые волосы скрывали по бокам ее лицо, глаза закрыты. Одна бретелька ее топа спала, волосы прилипли к вспотевшей коже. В бутылке бурбона осталось на дне, пустой стакан стоял в стороне. Еще одна таблетка лежала на блюдечке.
- Мама. – Витя потормошил маму за руку. – мам.
- Ммм, - отозвалась та, открыла глаза. – Чего?
- Там на улице что-то странное.
- Или спать, - отозвалась мать.
Она посмотрела на сына налитыми кровью глазами, мутными, как грязная вода. Появились мешки под глазами. В нос Вити ударил резкий неприятный запах алкоголя, и он решил оставить ее в покое. Витя развернулся и ушел.
Он спал на раздвижном кресле, а мама стелила себе на диване. Когда он был маленький, а мама не пила водку, он спал рядом с ней и засыпал, обнимая ее. А она обнимала его.
Витя раздвинул себе кресло, достал из ниши постельное белье и аккуратно застелил себе постель.
Мать же вылила остатки пойла из бутылки в стакан, бросила последнюю таблетку сильнодействующего успокоительного для эпилептиков в ладошку и отправила ее в рот, запила виски, громко икнула и закрыла глаза.
4
Витя не мог уснуть.
Он ворочался с бока на бок, размышляя о том, что за гроб спустили в подвал, и кто находился в свертке? Загадка почти как в сериалах по пятому каналу или НТВ. В какой-то момент Витя сбросил с себя одеяло и прокрался на кухню, где горел свет.
Мама спала, положив голову на кухонный стол. Рядом стояла пустая бутылка, стакан лежал на боку в стороне, ноутбук закрыт.
Боже, как же Витя сейчас жалел свою маму! Ему так хотелось, чтобы у мамы все было хорошо, чтобы у нее был муж. И чтобы муж был мужчиной хорошим, добрым, заботливым и отзывчивым, а не эти дяди, которые иногда приходят, с бородой, с татуировками, иногда лысые, иногда с кавказским акцентом.
Витя хотел, чтобы у него был папа.
Витя сходил в комнату, принес покрывало, накинул на мамины плечи, укрыл ее руки, согнутые в локтях, сложенные под голову. Мама что-то пробурчала сквозь сон, похожее на благодарность, и повернула голову на другую сторону, отвернувшись к холодильнику. Это было похоже на то, как он, Витя, переворачивается на другой бок, только мама спала сидя.
- Спокойной ночи, мама, - прошептал мальчик. Мама ответила лишь похрапыванием. Сейчас все болели насморком.
Витя прошел к холодильнику, нашел открытый пакет молока, налил себе в стакан и взял из шкафа две овсяных печеньки. Поев, он встал из-за стола, помыл посуду и повернулся к маме, которая так и спала сидя, накаченная алкоголем и таблетками.
– Я тебя очень люблю, - произнес Витя, выключил на кухне свет и прошел в прихожую, где начал одеваться.
Как-то Витя спросил, где его папа. Мама сказала, что его папа умер, когда Витя был очень маленький. Он служил в роте глубинной разведки, и его убили на задании в горячей точке в арабской стране. Такой, где жил Аладдин или Синдбад Мореход.
Тот мужчина, которого помнил Витя, что жил с мамой до того, как уйти три или четыре года назад, не был ему папой, а был отчимом. Так сказала мама. А еще она сказала, что он оказался «свиньей». Витя подумал, что он превращается в хряка по ночам, как в сказках, и только потом понял, что так зовут обманщиков и трусов.
Витя не был трусом. И он знал из уроков в школе, что дети должны гордиться своими родителями. Поэтому Витя решил, что станет разведчиком. Он знал, что часто мамы обманывают на счет пап, кем они были, если дети их не помнят, но только не мама. Мама не обманщица. Ей просто не повезло. Она не плохая. Это ее состояние, оно временное. Витя верил, что будет и на их улице праздник. А пока на их улице происходит что-то странное…
Витя прошел к серванту, открыл стеклянную дверцу. Там рядом с немецким чайным сервизом «Мадонна с младенцем» между двумя вазами из оникса стояла шкатулка из змеевика. Витя открыл ее. Внутри лежал круглый тряпичный нарукавный шеврон. Синий круг с белыми очертаниями параллелей и меридианов планеты Земля и вышитой черной летучей мышью по середине. «ВС РФ ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА», значилось по окружности. Доказательство, что мама не лгала. Под шевроном лежал компактный Кизлярский нож разведчика. Смутно Витя помнил, когда отчим ударил маму несколько раз, мама достала из шкатулки нож и сказала: «Только тронь еще раз, свинья!
Витю он тоже бил.
Отчим ушел, а нож остался.
Мама не разрешала брать его. И Витя иногда играл им, когда мамы не было дома. Он любил доставать нож из ножен, проводил пальцем по лезвию и по обуху, прикладывал тыльник к ладошке, упирал большой и указательный пальцы, сжимающие круглую рукоять, в металлическую гарду.
Кроме машинок у Вити еще был игрушечный автомат Калашникова, который ему подарил один из маминых ухажеров до того, как в очередной раз исчезнуть после того, как он переночует у них дома, а Вите постелют на кухне и плотно прикроют дверь. Не то, чтобы Вите не нравилось спать на кухне. Квартира-то однокомнатная. Вначале мама пьет с мужчиной вино на кухне. Они смеются. Может быть, втроем попьют чай. Витю кладут спать на кухню на матраце, а утром иногда они втроем ходили в кафе или даже в кино. Мужчина переночует еще одну ночь и исчезает.
Витя снова спит на своем кресле, а мама плачет на кухне. Вскоре мужчины перестали приходить, а мама стала много пить.
Витя подумал, не взять ли игрушечный автомат с собой, но передумал. Он уже не маленький. Не настолько маленький. Зато сунул папин шеврон в карман своей курточки.
«На удачу» - сказал он себе.
Ножны с ножом сунул за пояс джинсов. Неудобно, зато не видно. Можно повесить на ремень, так надежнее, но тогда нож будет торчать из-под курточки. Поэтому Витя сунул нож за пояс. Так-то оно верней. Ножны провалились в ложбинку на пояснице почти до самых ягодиц. Витя поправил кофту и одернул курточку, похлопал себя по спине. Незаметно.
Витя не помнил лицо своего отца, но представил его живым воображением. Высокий в пятнистой военной форме разведки спецназа с банданой цвета хаки на голове и полосами черной ваксы на лице. И не важно, лгала мать или нет на счет его профессии. Пусть он будет. Витя знал, вообразить можно все что угодно, и поверить можно всему что угодно. Будто это такая игра. А Витя с матерью алкоголичкой научился играть один.
- Тихо закрой дверь, чтобы мама не услышала, - посоветовал отец.
Витя выполнил его указание, медленно открыл замки тихо открыл дверь и осторожно, чтобы не звенели, взял с полки ключи. Он прикрыл дверь. Замок громко щелкнул, Витя зажмурился, но все обошлось. Бесшумно вставил ключ в замок и повернул. Два громких щелчка, но они вряд ли бы привлекли внимание матери. Витя вынул ключи и сунул их в карман.
- Теперь медленно крадись вдоль стены, - сказал отец. – Так ты будешь видеть дальше, что происходит на площадке ниже.
И правда, прижавшись к стене, Витя мог больше видеть пространство за перилами на нижней площадке, оставаясь в тени.
Медленно Витя стал спускаться на первый этаж.
5
Добрался до первого этажа Витя без происшествий. Он ничего не боялся, хотя немного волновался. Он был храбрый малый. Он понимал, что в подвале дома, где он живет с мамой начала твориться какая-то чертовщина. И ему никто не поверит, если он расскажет. Поэтому Витя был даже рад, что мама в ауте. Она все равно ничего не вспомнит.
Но он, как мужчина обязан ее защитить.
- Чисто, - доложил в пустоту рядовой Миллер.
- Я горжусь тобой, сынок, - сказал отец, занимая позицию за перилами слева от сына. – Что дальше?
Виктор улыбнулся. Да, он теперь Виктор. Он теперь взрослый.
Фамилия, рядовой!
Миллер, товарищ старшина!
Как пиво?
Так точно!
Но пока до таких диалогов еще далеко, и Вите пора действовать дальше. Он сунул руку в карман и проверил ключи: магнитный ключ от домофона оказался на связке. Отлично. Можно двигаться дальше.
Стоп! Виктор замер, отец тоже застыл позади. Витя даже поднял правую руку в кулаке, согнутую в локте.
- Мы кое-что забыли. – Витя сунул руку в карман курточки и выудил медицинскую маску. Натянув ее на уши и закрыв рот и нос, он снова согнул руку в кулаке, затем разжал ладонь и сделал движение пальцами «вперед».
Отряд из мальчика и призрака двинулся дальше.
6
Виля нажал на кнопку и оказался в осенней прохладе. Обычно уже в конце ноября лежал снег, но не в эту осень. Стояла середина ноября, а на улице ни снежинки. И мороза нет.
Витя проскользнул мимо массивной двери, магнитный замок которой оповести открытие мелодичным писком. Дверь медленно закрылась на доводчике, и писк прекратился. Красный индикатор замка погас, и Виктор остался один. Он проверил, лежит ли в кармане курточки магнитный ключ и зашел за декоративную плиту, которая поддерживала козырек над входом в подъезд, и затаился между ней и стеной дома. Ключ лежал в кармане. Мальчик прислушался – тишина.
Вход в подвал располагался между первым и вторым подъездами, Витя вышел из второго подъезда, и вход в подвал теперь находился прямо перед ним. Ступени вниз вели вдоль стены, гофрированное железо накрывало их, создавая иллюзию туннеля и чей-то глотки. А там – кромешная тьма.
Витя подумал, что наверняка мастерская закрыта. Ведь уже вечер, не глубокий, но поздний.
- Но ведь мужики спустили вниз гроб и тело, - подсказал отец. – Значит, внутри кто-то есть.
Витя не стал спорить, что они могли открыть и закрыть замок, поэтому ему оставалось только проверить. Он набрался смелости и пошел вниз.
Было страшно, он не спорил. Кромешная тьма. Но Витя был предусмотрительным малым. Он так же захватил и свой смартфон, который мама ему подарила еще до того, как все стали носить маски и потеряла работу. Витя разблокировал экран отпечатком пальца и включил фонарик. Яркий и кучный луч света осветил узкую бетонную лестницу, ведущую вниз и небольшую площадку внизу. Тяжелая металлическая дверь, ведущая в подвальные помещения оказалась открыта. Витя спустился вниз и увидел, что в мастерскую ведет еще одна дверь, деревянная. Она просто служила дверью, а тяжелая массивная дверь была антивандальной, и защищала от краж.
Хотя кому нужно воровать памятники, пластмассовые венки, искусственные цветы, черные ленты, кресты и гробы?
Набравшись смелости, Витя толкнул дверь. Он ожидал, что она заскрипит, но та приоткрылась тихо и почти бесшумно.
Свет в помещении почти не горел. Справа лишь одна настольная лампа освещала какой-то станок, который странно скрипел. За станком голубоватым светом монитор компьютера освещал стену. Напротив расположился большой стол, накрытый брезентом. На столе – каменные плиты.
Внутри никого не было, зато кто-то далеко разговаривал, в соседней комнате или в помещении за следующей комнатой.
Витя вошел. Он не боялся. У него был нож, и с ним был его отец.
Витя прикрыл дверь и прошел в мастерскую. Он подошел к станку, который скрипел непонятным скрипом и увидел, что происходит: аппарат чертил на гранитной плите в виде памятника изображение, фамилию, имя, отчество, годы жизни умершего человека. Витя сообразил, что это что-то вроде принтера, только вместо бумаги кладут каменную плиту.
Он присмотрелся к портрету женщины. Это была его мать. Эти длинные прямые волосы, эти обычно веселые глаза, этот нос с узкими ноздрями.
МИЛЛЕР
МАРИЯ НИКОЛАЕВНА
6.06.1996 – 12.11.2020
Аппарат как раз завершал наносить на памятник оливковые веточки и голубя.
Виктор почти закричал, но ладонь отца плотно закрыла его рот, так что мальчик не издал ни звука. Конечно, рядом никакого отца не было, и Витя сам заткнул себе рот. Однако он отпрянул назад, и отец уж точно не мог удержать его на месте. Витя запнулся о стопку заготовок гранитных табличек, некоторые из которых стояли, прислонившись к основной стопке. Они-то и упали, издав звонкий стук гранита о кафельный пол.
Из соседнего помещения вышел грузный мужчина в фартуке. Он включил свет и осмотрел мастерскую. Станок молча работал, заканчивая памятник. Компьютер тихо и мерно гудел системным блоком под письменным столом. В помещении никого не было. Мужчина прошел на середину помещения, озираясь по сторонам, посмотрел вниз, увидел упавшие таблички, присел, поправил их, затем встал и прошел к выходу. Он открыл деревянную дверь, впустив прохладный воздух, осмотрел лестницу, затем закрыл металлическую дверь на задвижку, после чего прикрыл деревянную дверь.
С одышкой, он грузной массой прошел в соседнее помещение и выключил свет.
Из-под стола, накрытого брезентом, на котором лежали два готовых памятника, вылез Витя. Благо брезент свисал почти до пола, а под столом лежали несколько заготовок для памятников и пара бракованных. Витя успел спрятаться за ними.
Тяжело дыша, он подошел к станку и увидел, что изображена на новом памятнике вовсе не мама, и фамилия с именем и отчеством другие. И даты другие. И года разные. С мамой ничего общего. На портрете изображена была не мама, а пожилая женщина, не имеющая с мамой никакого внешнего сходства. Так что же все-таки произошло?
Если уж ты представил себе отца, крадущегося с тобой рядом, то воображение нарисовало тебе подобную картину потому, что ты переживаешь за маму, поведал ему внутренний голос, и Витя не мог с ним не согласиться. Он не мог не принять это логическое объяснение, потому что другого не было. Он слишком переволновался из-за мамы и из-за всего, что происходит тут вокруг.
Он подкрался к дверному проему залитому светом у выглянул из-за косяка. Помещение оказалось пустым, толстяк ушел дальше.
Здесь стояли несколько гробов, от которых пахло свежими опилками. Они были оббиты красным бархатом, или вообще не оббиты. Кресты всевозможных форм выстроились вдоль одной стены, на другой висели венки. Толстяк с кем-то разговаривал в соседнем помещении, тоже залитым светом. Витя прокрался вдоль стены с венками, готовый убежать в любой момент, чтобы подслушать о чем говорят.
- … и когда я свалил это последнее красное дерево, которое росло посередине деревни, видел бы ты лицо вождя. Эти чертовы аборигены готовы были на все, чтобы получить пропитание. Ты знал, что они до сих пор практикуют вуду? Переводчик сказал, что это дерево священно для них, а мне было все равно. Но мне не вывезти дерево целиком, поэтому я прямо там распилил его на доски. Заказать транспортировку влетело мне в копеечку, но оно того стоило, ты уж поверь мне. Я смастерил гроб у себя на заднем дворе. Сам. По твоим чертежам.
Витя одним глазком выглянул.
Оказалось, говорил кто-то другой. Толстяк всего лишь слушал. Это был худой мужчина в джинсах, кожаной куртке, из-под воротника которой торчал капюшон серой толстовки.
- Ты хочешь, чтобы я продал гроб из настоящего красного дерева, привезенного с Гаити? – спросил толстяк. – Ты что меня за дурака держишь?
- Нет, - ответил худой. - Именно для этого я привез тебе жмурика. Я хочу кое-что тебе показать.
- Да плевать мне на твоих жмуриков! – крикнул толстяк. – И плевать я хотел на твои увлечения оккультизмом! У меня бизнес! Эта пандемия кладет в гроб стариков и пожилых людей пачками. Благослови бог пандемию, я заработал за этот год столько, сколько никогда не зарабатывал за десять лет. Мои клиенты обычные жители города Чебаркуль, где самый богатый мужик – это генеральный директор местной птицефабрики, и возможно руководитель металлургического завода. Тут средний заработок только у военнослужащих местной военной части составляет пятьдесят тысяч рублей, а у простых людей не больше двадцати, и то при наличии хорошей работы. Оглянись вокруг, единственная бургерная в городе и то закрыта. У людей денег нет, чтобы покупать себе шмотки, поэтому продавщицы продают сами себя. Сейчас на коне только врачи и военные, и тех и других хоронят бесплатно. Кому тут черт возьми понадобится гроб из красного дерева?
- Привезенного с Гаити, - добавил собеседник.
- Вот именно, – сказал Толстяк. – Хочешь, чтобы я и дальше расчленял твоих жмуриков, я это сделаю за тот тариф, который мы обговорили ранее, но не более. Свои эти оккультные штучки-дрючки оставь при себе и не выноси за пределы своего коттеджа на берегу Елового озера. Мои деревообрабатывающие и режущие станки распилят твоего бедолагу на мелкие кусочки после того, как я его заморожу вон в том холодильнике. Я лучший плотник в городе! И десятилетний стаж в морге меня многому научил. Как и мой отец, который работал на скотобойне. Я профессионал. Запомни это. А теперь давай, помоги мне запихать этого мудака в холодильник. Через три часа от него останутся только рожки да ножки.
- Никак не могу взять в толк, зачем плотнику, делающему гробы и кресты, холодильник?
- Поверь мне, тебе лучше этого не знать.
- А я думаю, что знаю. Ты симпатичная блондинка, которая пропала на прошлой неделе, ведь ночевала в этом холодильнике, не так ли? Ты чертов маньяк! Ты туда девочек кладешь, я знаю. Развлекаешься с ними всю ночь, потом замораживаешь, а потом включаешь свои станки. Поэтому ты легко согласился на эту работу, она тебе нравится, и тебе не в первой. У тебя есть опыт, как ты сказал, ты настоящий профи. Ха-ха-ха.
- Иди на хрен!
Раздался глухой удар, с хрустом, затем что-то тяжелое упало на пол, и через секунду привезенный гроб упал с подставки на кафельный пол.
Витя снова зажал себе рот, чтобы не закричать. На самом деле он боялся, что толстяк услышит его дыхание.
Медленно он выглянул из-за угла.
Толстяк стоял спиной. В руках он держал небольшой топорик. Второй мужчина, который наверное приехал третьим на белом фургоне, а может, пришел пешком или приехал на своей машине, лежал на полу в луже крови. Падая, он столкнул зеленый гроб с подставки, тот самый что привезли. В углу перед холодильником лежал тот сверток в форме человеческого тела.
Мужчина на полу зашевелился, попытался встать, уперев одну руку в пол, а другой потрогал голову, но толстяк со всей силы снова ударил его обухом топора по голове. Мужчина обмяк, дернулся пару раз и больше не двигался.
- Черт, - толстяк бросил топор на пол. – Что же мне теперь сказать его дружкам?
Мужик почесал своими толстыми, как сардельки, пальцами свою лысину.
- Вот смотри, что ты наделал! – закричал он. И спокойно произнес: - Зачем ты меня вынудил это сделать? Не надо было совать нос не в свои дела, ты чертов кусок дерьма! Тьфу!
Толстяк смачно плюнул на худого мужчину, который кулем лежал на кафельном полу в луже собственной крови. Он поднял топор и уже приготовился нанести новый удар только уже лезвием, но передумал.
- Не… будет еще больше крови. Итак, предстоит убраться тут. Черт возьми, что же мне делать?
Витя наблюдал. Удивительно, но толстяк даже не подозревал, что за ним наблюдают.
- Эврика! – вдруг воскликнул толстяк. Витя даже сам вздрогнул от неожиданности. Ему даже показалось, что он издал звук, но толстяк был слишком увлечен своей проблемой. – Уложу этого членососа в его собственный гроб. Завтра придумаю, что с ним делать. Вывезу обоих. Хм… а с этим что?
Толстяк посмотрел на мертвеца в мешке.
- А его в холодильник!
Толстяк играючи запихнул труп в холодильник со стеклянной выдвижной крышкой, в таком в супермаркетах хранят полуфабрикаты.
- Заморожу их по очереди, а если сунутся его головорезы, я и их… порешу. – Последние слова Толстяк произнес кряхтя, потому что укладывал худого в свой собственный гроб из красного дерева, привезенного с Гаити.
После чего Толстяк принялся убирать кровь, а Витя тихонько выскользнул из мастерской. Ему удалось открыть засов и убежать, пока толстяк был занят своим делом. Домофон пикнул, и дверь открылась. Витя прошмыгнул в щель. Он попытался ускорить закрытие двери, но доводчик помешал ему. Он не дал двери закрыться быстро. За то время, что закрывалась дверь, Витя представил себе многое. Как в щель просовывается пухлая рука толстяка, и тот с ухмылкой произносит: «Попался, какашка».
Но ничего не произошло, и дверь сама закрылась, как показалось, через целую вечность.
Витя взбежал по лестнице на третий этаж.
8
Не заботясь о том, что его кто-то услышит, или мама проснется, Витя громко захлопнул дверь, повернул ручку замка и прислонился к ней спиной, тяжело дыша.
Что же теперь делать?
Витя прилип к двери, будто спиной мог слышать, что происходит снаружи. Вдруг его преследуют? Он вращал глазами вправо и влево, стараясь нормализовать дыхание. Видимо, это чувство и есть страх – усталость, жжение в горле, покалывание в боку.
И отец куда-то исчез. Черт возьми, куда же он запропастился? Наверное, просто растворился в сознании, когда Витя забыл про него.
Однако нож в ножнах за поясом мешал, и Витя вынул его, положил на полку для перчаток.
- Мам! Мама! – Витя направился на кухню, не разуваясь, включил на кухне свет и бросился к матери. Мать все так же сидела на табуретке, положив голову на руки, сложенные на столе, и спала.
– Мамочка! Проснись!
Какого было его удивление, когда он увидел, что мать больше не спит.
- Мама? - Витя толкнул ее, и мать упала с табуретки на пол, раскинув руки по сторонам. Ее затылок глухо стукнулся о пол. Падая, она смахнула со стола пустую квадратную бутылку и стакан. Рука задела ноутбук, и своим корпусом он сбросил на пол солонку и перечницу. Острый запах рассыпавшегося перца ударил в нос. Повсюду блестела соль.
- Мамочка!
Витя трясти ее, но это было бесполезно. Он ужаснулся.
Глаза матери были открыты, но закатились, оголив белки. На щеках засыхала пена, а плотно сомкнутые губы посинели.
- Мама? Мама!
- Это все из-за таблеток, - сказал отец, который оказался рядом.
Витя закричал и бросился бежать. Куда угодно. Подальше из квартиры. Надо позвать соседей или кому-нибудь позвонить? Но кому? У мамы не было подруг, да и родственников нет.
Может надо вызвать полицию и скорую?
Это смогут сделать соседи.
Витя попытался открыть дверь, но она оказалась заперта. Дрожащими руками он открыл замок, опустил ручку, но дверь не желала открываться.
Еще один оборот, - подсказал не то отец, не то внутренний голос, и Витя повернул ручку замка. Тогда дверная ручка опустилась, и Витя открыл дверь.
Распахнув ее, он намеревался выбежать на площадку и стучать к соседям. Если они не откроют, - стучать в другую дверь, звать на помощь. Просить, чтоб вызвали скорую, вдруг мама еще жива. Но Витя смотрел телевизор и сериалы «Касл», «Менталист», «Обмани меня», «Кости» по ТВ3 вместе с мамой, и знал, что такое передозировка.
Путь Вите преградил толстый мастер.
9
Вообще Витя не верил, что можно усыпить человека за считанные мгновенья. Будь то гипноз или какое-то зелье, приложенное к носу. Опять же наркоз, о котором все говорят в сериалах про врачей. Тут два варианта: или ты хочешь спать, или нет. Удар по голове другое дело. Как-то Витя перелезал через забор в деревне (когда еще мама была счастливая, и они ездили с Витей к бабушке и дедушке) и упал, больно ударившись головой. Тогда он почувствовал, что потеряет сознание, но не потерял. Голова закрутилась, заболела, но все стало хорошо уже через несколько мгновений. Но можно ли усыпить человека дав ему понюхать что-нибудь или вообще загипнотизировать, Витя сомневался. Думал, что такое работает только в кино.
Но когда одна рука толстого мужчины, который последовал за Витей на третий этаж, сжала пальцами его нос, а ладонь плотно прижала губы, Витя готов был поверить во что угодно.
Другая рука мужчины обхватила Витю вокруг груди, прижав его руки к туловищу и практически обездвижив мальчика. Ноги Вити перестали ощущать опору. Витя стал болтать ими в надежде ударить пяткой мужика по голени или, если повезет по яйцам. Пятки колотились о ноги мужика, рассекали воздух, но тот не реагировал. Для него эти пинки были все равно, что попадание шарика для пинг-понга.
- Любопытной Варваре, нос оторвали! – смеясь прошептал мужик и сдавил Вите лицо еще сильнее. Он, держа Витю на весу, прошел в его квартиру и закрыл за собой дверь.
- Сиди тут и не ори! – прошипел он, усаживая мальчика в угол. Он закрыл дверь на замок. – Попытаешься сбежать, догоню.
Толстяк вошел в комнату, увидел, что тут никого нет, и прошел на кухню, там он издал пару удивленных звуков и чертыханий, затем шумно открыл двери в ванну и туалет, после чего вернулся к Вите.
- Ты знал, что твоя мамка окочурилась? – спросил он так спокойно, будто спрашивал о погоде. Так же спокойно мать говорила Вите, когда у них жил кот, который потом убежал и не вернулся. «Ты знал, что Максик насрал на ковер?»
Ожидая ответа, толстяк стоял над плачущим Витей, который приходил в себя, едва не потеряв сознание от удушья, и указывал в спальню.
- А не важно. Потом разберусь.
Он снова схватил Витю.
- Я бы пригрозил тебе, что прикончу твою мамашу, если закричишь, но ведь она и так уже отправилась в мир иной, не так ли. Хе-хе-хе. Поэтому я тебе шею сверну, как цыпленку, если пикнешь…
Вот тут Витя и почувствовал, как ему надавили на шею, и он отключился. Будто его выключили, как игрушечного робота, который недавно сломался у него.
10
Витя отключился, вопросов нет, но он продолжал чувствовать: слышать, осязать, обонять.
Он пришел в себя, лежа на каком-то прохладном полу. Слышал, как закрылась входная дверь. Потом она открылась. И снова ничего. Тьма. Но когда Витя снова выплыл из темноты, он пришел в себя окончательно.
Открыв глаза (вначале он боялся этого делать), он увидел, что находится в третьем помещении мастерской. Там, где убили худого.
Вначале Витя не хотел открывать глаза, хотел снова уснуть. И больше не просыпаться. Зачем ему жить? Мама умерла. Плохой дядя его вот-вот убьет…
Но он открыл.
Толстяк как раз накрывал зеленой крышкой зеленый гроб, в который уложил худого мужчину в кожаной куртке. Это был тот самый гроб, который привез фургон.
Из красного дерева, привезенного с Гаити.
Гаити… Витя помнил, что это где-то в Латинской Америке. Какой-то остров, где живут негры. И они все поголовно колдуны. Витя припомнил, что в прошлом году, когда они с одним другом-одноклассником остались одни, то решили посмотреть какой-нибудь ужастик. Забили в поиске фильмы про зомби, и стали выбирать. Там же нашли фильм, название которого им очень понравилось «Змей и радуга». Когда включили фильм, оказалась «полнейшая хрень» и «несусветная муть».
- А чего ты хотел, фильм прошлого века. Давай лучше смотреть «Ходячих», - предложил тогда Витя.
- Ни за что! – ответил друг Степан Сигалов. - Папа говорит, что мыльные оперы для сопливых баб!».
- Тогда может посмотрим боевик?
- Давай. Как на счет последнего Рембо? Там кровищи тьма! «Говори, иначе сейчас сдохнешь, сука» и бац ножом негодяю в ляжку!
- Может лучше Джейсона Борна? – предложил тогда Витя.
- Джейсон Борн? Да ты что! Мой старший брат говорит, что актер Мэтт Дэймон нравится только мокрым кискам!
Витя почесал себе затылок:
- Но кошки боятся воды… Я знаю, потому что у нас был кот…
Воспоминания окончательно растворились волнами перед глазами, будто их смыло водой, выплеснутой из стакана воды прямо в лицо, когда Витя увидел маму. Ее тело лежало на полу перед холодильником.
Пол уже был чистый и блестел кафелем. Кровь убрали.
- А ты очнулся. – Заметил толстяк. – Тот еще выдался денек. Дела идут так себе, знаешь ли. Жаль. Твоя мамочка видимо была та еще цыпочка. Горячая штучка. Жаль, что она отправилась к праотцам раньше времени. Я всегда говорил, что бухло до добра не доводит. Вот травка, это другое дело. Но только не порошок и прочая химия. Ненавижу наркоманов, знаешь ли. Хочешь знать мое мнение? Мне кажется, твоя мамаша специально выпила лошадиную дозу Лирики и запила все это дешевым виски. Мне кажется, она хотела умереть. Сладко уйти из жизни безболезненно.
Толстяк покачал головой и добавил:
- Да, так себе денек.
Он поправил крышку гроба.
- Этот сукин сын давно напрашивался. – Толстяк похлопал по крышке гроба. – Завтра отвезу его в этом гробу прямо средь бела дня на кладбище и закопаю. Никто даже не спросит, в чем дело. А с его дружками я разберусь, уж будь уверен. Но мне кажется, они даже не будут его искать. Пропал, и черт с ним. Думаю, они будут рады, что их босс канул в лету. Как знать, может, я их позову на работу. Сейчас копать могилы хочешь прибыль, доложу я тебе. О! Где мои манеры?
Толстяк сунул руку в карман джинсов и достал медицинскую маску, тут же натянул ее на лицо.
- Пока бушует вирус, надо быть осторожнее. Тут и не мудрено самому сыграть в ящик. Особенно такому грузному красавку, как я, Ха-ха-ха. – Он достал из кармана тюбик и выдавил себе на ладони антисептический гель, пахнущий спиртом. – Но ты смотри на это по-другому, мой маленький друг. Представь, что вы со своей мамой умерли от короновируса. Какая разница.
Он подошел к двум телам: женщины и неизвестного, завернутого в белую ткань и полиэтилен.
- Мда… чертовски странный выдался денек. Оба в холодильнике не поместятся. И что же мне делать? Знаешь, я бы не удивился, если бы пандемия не клала в гробы людей, а поднимала их. Ха-ха-ха… Кхе! Кхе!
Толстяк закашлялся.
- Ладно. Завтра буду думать об этом. Как только я почувствовал сквозняк, я понял, что кто-то открыл дверь. У меня тут камеры повсюду, если ты не знал. Я тут же бросился к компьютеру в той комнате и просмотрел запись, сделанную минутой ранее. Там был ты. И снаружи у меня есть камеры. Я видел, что ты в подъезд забежал. Но ты ведь не знал этого? Конечно, не знал. У меня ключ от подъезда, потому что я живу на первом этаже. И знаю всех жильцов. Первое правило серийного убийцы – изучи соседей. Знаешь, кто такой серийный убийца?
Толстяк подошел к Вите и присел перед ним на корточки.
- Пока я буду разбираться с твоей мамашей и тем засранцем в мешке, хочу, чтобы ты посидел в соседней комнате. Я принял решение. Распилю на живую. Не буду замораживать. Времени нет. Да… у меня нет времени.
Мужчина схватил кричащего мальчика за воротник куртки и поволок его в соседнюю комнату, где были выставлены гробы, кресты и венки.
- Этот тебе подойдет! – мастер подволок брыкающегося мальчика к гробу без обивки, выполненному в правильной форме параллелепипеда. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против мусульманского гроба. Тут есть закрутки.
Мужчина, словно куклу, уложил мальчика в гроб и, придерживая его рукой, давя на грудь, другой рукой подхватил крышку, и накрыл гроб.
На коротких сторонах крышки были предусмотрены вентиля, которые фиксировали крышку на гробе методом правила буравчика. Мужчина закрутил вначале один декоративный вентиль, затем другой. Саморезы были крепкие, как и дерево. Все качественно. Мальчик не мог выбраться, и орал в гробу, стуча ручонками по крышке изнутри. Выбраться самостоятельно у него не было шансов.
- Не скучай. И кстати… - Толстяк склонился к крышке гроба, чтобы Витя слыша его. – Ори сколько влезет, тебя никто не услышит.
И правда, сколько бы Витя ни стучал по крышке изнутри, или ни кричал, его крики и удары были такими глухими и далекими, что вряд ли бы их кто услышал из соседней комнаты.
Толстяк ушел в соседнюю комнату. Он даже выключил свет, будто тьма поможет заглушить издаваемые из гроба крики и стуки. Удивительно, но это сработало. Свет погас, и вокруг стало гораздо тише.
11
Витя кричал, Витя стучал. Но ничего не происходило. Кулаки заболели, горло саднило. И он решил замолчать. Вернее ему подсказал голос отца. Или его внутренний голос. Руки Вити опустились, ладони ощутили дерево. Нос ощущал запах свежей сосны. Глаза привыкли к темноте, но ничего не видели, только отблески зрительной памяти. Он прислушался – тишина. Наверное, именно так себя и ощущает покойник в гробу. Забавно, а ведь еще час назад Витя вообще ничего не знал о смерти, гробах и прочим. Все, что он знал, ограничивалось воспоминаниями, и то его никогда не брали на похороны (дали лишь разок взглянуть на дедушку), все, что он знал о смерти – телевизор и GTA. За последнее ему крепко досталось от мамы, когда она нашла игру на своем ноутбуке, которую Витя смог загрузить, когда оставался дома вечерами один.
12
Чего только ни происходило за то время, которое Витя провел в гробу. Он слышал голоса отца, внутреннего голоса, всех сразу. Матери. Он не знал, сколько прошло времени.
Но когда он услышал голос толстяка, это не было, ни игрой воображения, ни сном, ни звуковым видением, если угодно, ни чем либо другим.
Вначале раздался крик в соседней комнате.
Потом: нет! НЕТ!
- Не может быть!!!
Затем послышалась какая-то возня.
- Черт побери! – кричал толстяк где-то за пределами гроба, но уже в этой комнате.
Витя уже засыпал. Он решил, что лучше уснуть, чтобы вдруг уже не проснуться и пасть в небытие и забвение безболезненно, если получится, но не тут-то было.
- Мальчик! – кричал толстяк где-то около гроба. Витя почувствовал, что его трясут, и вдруг все его внутренности перевернулись, как бывает на карусели или качели при резком падении.
Гроб сбросили с подставки и перевернули на бок. Витя больно ударился о стенку, о крышку, обо все. Его тряхнуло, как печенье в коробке.
И опять он ударился головой, почувствовав ту тошнотворную неприятную боль где-то в глубине своей головы.
- Мальчик! О господи Иисусе. За что мне это. Я не совершал никакого преступления! Я хотел спасти их души!
Снова послышалась возня, раздался треск разрываемой ткани
(одежды!)
и чего-то
(плоти?)
мягкого.
Толстяк закричал истошным криком. Он кричал так громко и так сильно, что закашлялся. Витя знал, что если сильно открыть рот и кричать, то получишь рвотный рефлекс. Это как два пальца в рот. Вот толстяк и кряхтел. Его тошнило, но он при этом пытался кричать во всю глотку.
Что-то забулькало, толстяк будто подавился или захлебнулся чем-то. Витя услышал, как что-то полилось на пол.
Бульканье и хрипы толстяка прекратились, раздалось какое-то чавканье и звук разрываемой плоти. Такие звуки издавала мама, когда разделывала курицу или ломала надрезанные куски размороженного мяса.
И тут Витя заметил свет у себя под ногами.
Когда толстяк, убегая от чего бы то ни было, и, ища спасения у мальчика, запертого в ящике для покойников, опрокинул этот гроб, тот треснул, когда упал на пол. Раскололся. Трещина пошла на стыке досок. Крышка отошла.
Витя согнул ноги в коленях и напрягся. Крышка поддалась. Саморезы оказались не такими уж хорошими, и, погнувшись, выскочили от усилия из просверленных заранее пазов.
Витя выбрался из гроба, осмотрелся.
Худой пожирал толстого.
Он его просто поедал.
Худой парень из зеленого гроба руками разорвал пузо толстяка – мастера гробов, памятников и прочего ритуального барахла – и вынимал из его разверзнутого живота кучу дымящихся кишок.
Вначале Витя подумал, что это какая-то шутка. Что он стал жертвой розыгрыша, или это просто снимают очередной ролик «Tiktok». Но парень в черной кожаной куртке, серой толстовке, капюшон которой торчал над воротником, склонившись над жертвой, засовывал себе в рот его кишки.
Мальчик забился в угол, смог пролезть между подставками для гробов и наблюдал из своего укрытия кровавую трапезу.
Худой, весь окровавленный, проглотив большой кусок плоти, схватил рукой болтающийся кусок, который не влезал в рот, оторвал его и бросил на пол. Шлепок раздался громко и четко, и почему-то этот чавкающий звук вывел Витю из ступора.
Пришли осмысление и контроль. Контроль над разумом и телом. В этот момент мальчик невероятно гордился собой.
Покойник встал на ноги. Кровь жирдяя лилась по его подбородку, капала на окровавленную одежду. Мутными глазами он осмотрел комнату и зашагал прочь.
13
Витя тихонько, как мышка вылез из своего укрытия и прополз к выходу. Дверь, ведущая наружу оказалась открытая. Витя прокрался к выходу, выглянул на улицу. Худой уже поднялся по ступенькам и направлялся в никуда. Он просто брел в окровавленной одежде вдоль дома, покачиваясь из стороны в сторону, будто пьяный. Шел, подчиняясь какой-то неведомой цели. Прочь.
Витя же прокрался ко входу в подъезд, озираясь по сторонам, ища свидетелей, но все жильца дома мирно спали.
Пара окон светилась на верхних этажах соседнего подъезда и все. Двор окутал тихий сладкий сон.
Витя нащупал в кармане ключ от подъезда, вошел и поднялся в квартиру, где ждала его мать.
Она так и лежала на кухне в той позе, в какой он ее оставил.
Что же теперь делать? Думал Витя. Как же теперь жить? Что будет дальше? Как теперь справляться?
Ответ нашелся сразу же. Вернее ответ пришел сам собой. Ответом и были те недавно пережитые
(гроб)
страшные мгновения. Но хватит ли ему сил?
- Хватит, - подсказал отец. Он оказался рядом. – Я помогу тебе.
И чтобы мальчик перестал сомневаться, убедительно повторил:
- Я тебе помогу.
Витя схватил мертвую женщину за руки и что есть силы поволок к двери.
Много ли мало прошло времени, он смог-таки дотащить ее до входной двери. Открывая дверь, он не забыл снова засунуть нож разведчика за пояс своих джинсов. Как удачно он вспомнил про него. Он ведь сам положил его на полку для перчаток, когда перепуганный прибежал с подвала.
За дверью стоял толстяк в окровавленной и разорванной одежде. Тот самый, который остался умирать в подвале дома, оборудованном под мастерскую. Тот самый, которого загрыз худой.
Глядя на мальчика мутными глазами, голубыми как небо, от чего делалось еще страшнее. Мужчина вытянул руку и схватил мальчика за горло. От этого взгляда еще при жизни толстяка, наверняка пробирал мороз по коже того, кто осмеливался встретиться с ним взглядом. Светлые голубые глаза, чистые, как небо, но холодные как лед. А сейчас, после смерти, мутные, но все еще голубые, и смотрят на тебя, будто хищник на добычу. И знаете что? Это на Вас смотрит самая Преисподняя.
Толстяк приподнял мальца над полом. Его ноги забарахтались в воздухе, ища опору, но толстяк был слишком сильный. Витя схватил двумя руками за мускулистую руку толстяка, сжимающую его горло, но его ручонки не могли ничего поделать.
И тут на помощь пришел отец.
Мальчик сквозь шум в ушах от нехватка кислорода и крови, через боль в шее услышал его шепот. Мертвый призрак, был ли он наяву или лишь в голове, дал дельный совет.
Мальчик Опустил свои руки, они повисли как плети, незаметно правой рукой, он нащупал на пояснице рукоятку ножа в ножнах, засунутых в джинсы. Витя выхватил нож и что есть силы (из последних сил!) вонзил клинок ножа разведчика прямо под левую скулу убийцы.
Рука толстяка мгновенно разжалась, и мальчик рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух, потирая шею. Он словно рыба, выброшенная на берег, пытался дышать. И у него получалось. В глазах вначале потемнело, потом прояснилось. Боль отступила.
А Убитый во второй раз толстяк рухнул на колени. Из разверзнутого живота, который вскрыл другой убийца, вывалились остатки дымящихся кишок, и жирдяй завалился на спину.
Мозг мертвеца поврежден – остатки чего бы там ни было, что движет его мышцами и оставляет после смерти звериные инстинкты и возможно сознания, стираются с ткани бытья.
Витя встает на колени поднимает нож с пола, который выпал у него из руки во время падения на пол. Ему ведь необходимо было потрогать шею обоими руками. Но мертвец не шевелится. Без сомнения, он умер во второй раз.
- А теперь за работу, - сказал отец. – Надо как можно скорее оттащить маму в подвал. Ты знаешь, что надо делать. Не волнуйся, я помогу тебе.
И мальчик с отцом принялись за работу…
14
А тем временем на стоянке перед магазином «Пятерочка» в глубине зоны для разгрузки товара и ожидания разгрузки для грузовиков притаился легковой автомобиль «Лада Гранта» белого цвета и с синими проблесковыми маячками на крыше. Борт машины опоясывала бордовая полоса специальной цветографической схемы, обозначающей служебный автомобиль правоохранительных органов. На бордовой полосе белыми буквами выведена надпись: «РОСГВАРДИЯ».
Сидевшие в машине полицейские особой разницы не чувствовали, как не чувствуют разницу Итальянские полицейские и карабинеры. Что они сейчас чувствовали, так это усталость и голод. А еще лень.
Водитель открыл контейнер, который достал из рюкзака, и поедал пластмассовой вилкой шашлык и маринованный лучок. Другой полицейский, который сидел рядом, развернул фольгу и приноравливался откусить домашний сэндвич, который сделала ему супруга их двух кусков хлеба, ломтиков нарезки бекона, плавленого сыра, помидорчиков, соленых огурчиков и листов салата. Хотя он предпочитал всегда китайскую капусту или латук. Уже поднося сэндвич ко рту, он увидел через ветровое стекло шатающуюся фигуру.
- Глянь, как нажрался, - сказал он напарнику.
Водитель оторвался от шашлыка (хотел съесть как можно больше, пока его не попросили поделиться), и посмотрел поверх руля.
Мужчина в черной кожаной куртке с серым капюшоном толстовки навыпуск вышел их дворовых территорий на тротуар и, шатаясь брел в сторону улицы Ленина, уходя прочь.
- Похоже, в дрыбаган, - констатировал водитель.
- Проверим?
- Давай.
Водитель завел машину, включил проблесковые маячки. Синие светодиодные лампочки осветили синими вспышками близлежащие жилые дома и фасад супермаркета.
Полицейская машина выехала на проезжую часть и догнала шатающегося пешехода.
Полицейские оставили машину с включенным двигателем и включенными мигалками, вышли на тротуар и догнали алкаша со спины.
- Эй, дружище! – окликнул его водитель.
- Молодой человек! – позвал напарник.
Алкоголик остановился и медленно повернулся к полицейским.
Кровь в мигающем свете светодиодных маячков казалась черной и стекала по подбородку. Черные глаза мертвеца смотрели на живых голодным взглядом.
Алкоголик явно был
Firshteyn (20-го, 31 год)
