-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Однажды белоснежный мишка собрался на Луну. Конечно, он больше любил Солнце, но Светило слишком часто забывало посетить его край, а уходить куда-то нужно было очень срочно. Почему-то он решил, что оставаться на старом месте уже нельзя. Мишка одел самые красивые фенечки, подтянул ремешки с бубенцами на своем старом рюкзаке, подточил коготки и отправился в дорогу.
Мишка был удивительным. Его глаза имели цвет спелой вишни. Он топил парафин и капал его на лапы. Из напитков признавал только ромашку со щепоткой молотого кофе. Мечтал сплести хайратник, как только шерсть на макушке станет чуть гуще. Когда-то давно, в старой шкуре, мишка умел делать красивые подвески из костей врагов и любил шоколад. Теперь, в этой параллели он увлекся кожей и леденцами. Мишка часто меняет параллели и шкуры. Самый первый раз был, когда мишка умел только скулить и совсем не умел путешествовать. Первый раз его насильно отправили на другую параллель. Но мишка не любит об этом рассказывать.
Мишка любит ромашковый чай и ткани в мелкий цветочек, но не рассказы о своих странствиях. Зачем, если гораздо проще утащить назойливого собеседника на соседнюю параллель, где он превратится в глупого, лысого калеку без когтей и навыков выживания. Мишка и сам в этом мире такой. Но он не зря увешивается фенечками с бубенцами – их звон напоминает мишке, что он не навсегда стал беспомощным калекой, что на самом деле мишка сильный и храбрый.
Мишка идет по снежной пустыне. Иногда лапы проваливаются в снег, и тогда приходится подолгу их отряхивать, иначе шерстка превратится в коллекцию хрустальных сосулек. Мишка видит, что пришел ко времени. Ночь темна только до тех пор, пока не поднимешь морду вверх. Тысячи огней горят желанием отразиться в мишкиных вишневых глазах, не стоит лишать их этого удовольствия. Мишка любит и звезды, ведь они тоже Светила, просто не такие большие и не такие высокомерные. Они – свои. Их можно попросить поделиться сиянием для бисера, из которого мишка плетет феньки, еще звезды здорово умеют творить музыку, легкую, серебристую, позвякивающую, как бубенцы на мишкиных феньках. Удивительно, эта музыка может унести мишку куда угодно. К настоящей маме. На Край Света. На Луну. Мишке на этот раз нужно именно на Луну. Звезды поют…
Мишка посыпается в осточертевше прямоугольной пещере. Столько кубов и прямоугольников бывает только у калек. Опять эта параллель. На нее легче всего попасть, возможно, оттого она настолько ненавистна. Со стены на мишку смотрит географическая карта планеты этой параллели. Почти единственный хороший предмет, несмотря на его вопиющую прямоугольность. Мишкин нос утыкается в мыс Доброй Надежды, обнюхивает вершину Килиманджаро и шумно вздыхает. Мишка сползает на пол. Хорошо, что у него в рюкзаке припасен бисер, иначе пришлось бы худо. Сегодня мишка сплетет собаку. Розовую.
Звезды обидели мишку, так некрасиво обманули. Мишка не умеет долго сердиться, но к звездам за помощью он больше не пойдет. Они такие же гордые, как Светило. Мишка натягивает шерстяные носки и уходит в библиотеку. Читать мишка очень любит, в большей части из-за атмосферы, царящей среди книг. Мишка включает свистнутый у калек светильник с длинной гибкой шеей, заваривает ромашковый чай, укутывается в гигантский плед, который можно свернуть в четыре раза и все равно укрыться с головой, берет книгу и начинает чтение. Мишка пока не научился читать между строк, как и не научился запоминать события книги. Он видел только написанное и запоминал только свои эмоции от прочитанного. Он был слишком мал и читал слишком много.
Книги придумали не на всех параллелях, только у калек и в Вечности. В мирке калек любой мог что-то написать и дать прочесть другим калекам. В Вечности писателем было только Время. Мишка часто думал о Времени и о том, насколько правдиво оно пишет, все чаще склоняясь к тому, что написанное Временем предшествует всему происходящему. Подобные мотивы он вычитал в книжках у калек. Кажется, они не так просты, или это мишка проводит у них слишком много времени. Мишка смотрит на свои коготки и ощупывает языком клыки – все на месте. Можно расслабиться и погрузиться в чтение.
Через некоторое время чай выпит, а от лампы болят глаза. Глаза. Мишка понимает, куда он должен пойти прямо сейчас. Туда, где ни у кого никогда не болят глаза. Мишка на эту параллель попал случайно и сразу вылетел из нее, безумно испугавшись. Там совсем не было Звезд, туда не доходил свет Светила. У местных обитателей не было глаз. Мозг составляет визуальное представление об окружающем мире, обрабатывая информацию о количестве отраженного от предметов света. В этом мире ему нечего обрабатывать, ведь света нет абсолютно. Здесь больше всего любят составлять и пить колдовские напитки из сушеных местных и еще какой-то дряни из атмосферы планетки. Отличались ли те, из которых делали коктейли от тех, которые их потом пили, мишка не знал. Наверное, отличались. Эти напитки уносили местных в другие миры, где им казалось, что они обретали зрение и там издевались над населением параллели, такая уж у них была модель поведения. У мишки была другая модель, а еще была цель, ради которой он мог потерпеть дурной вкус напитка. После первого глотка мишке стало невыносимо жаль себя, после второго он перестал осознавать, где находится, после третьего он куда-то рухнул в обнимку с кружкой. Когда головная боль перестала быть такой колючей, мишка открыл глаза. Мыс Доброй надежды ласково улыбался ему со стены в прямоугольной раме. Мишка подумал, что надо сплести кошку. Синюю.
…Сколько на руках бисеринок в момент наступления Нового Года, столько в нем будет счастливых мгновений. Ориентировочно, по пятьсот на каждую руку. Это была эпоха бисерных доспехов в моей жизни. Год обещался быть счастливым…
…Книги калек не так уж и плохи…
…В огороде живет лягушка. Она грязно-травяного цвета, в красных и желтых пятнышках. Обитает вдоль летнего водопровода. Она очень разговорчивая и ни капли не умеет слушать. В сказки не верит. И совсем не переносит бубенцовый звон…
…У калек есть оружие, которое сильнее мишкиных когтей и зубов, они умело дерутся словами, острыми, как бритвы. Мишке плохо здесь…
…Из вредности оставляю только серебряный браслет, подаренный наставником-косторезом на память. Пришло время отказаться от фенечных глупостей…
…Я не мишка…
…Самым страшным днем лета всегда считался День Засолки Огурцов. Мама всегда вставала очень рано и сразу наполняла воздух чем-то электрическим и ветрено-уксусным. Завтраком в такие дни, как правило, служила отварная картошка с рыжиковым маслом. Желательно, вчерашняя. Я просыпалась от яркого солнца, бившего в глаза и от звуков дождя за окном – это мама палисад поливала. Пока я завтракала и мыла посуду, мама успевала собрать все-все огурцы и разместить их по трем огромнейшим емкостям, каждая из которых, при желании, могла послужить мне бассейном. Я должно была обтереть огурцы от колючек. На три емкости только половину одной занимает неколючий сорт, остальные жгуче впиваются в пальцы, оставляют белые полосы на руках. Когда это задание считалось выполненным, меня ждало полсотни жирных, пыльных, с прилипшими мошками и пауками, трехлитровых банок. Единственная пылинка, нечаянный развод – вся партия в пять-семь штук отправлялась на перемывание. И даже это было только началом пыток…
…Я не калека!..
Глупо было надеяться на другой исход, теперь мишка понимал это. Мишка слишком долго не был собой, он уже забыл, как это – быть мишкой. Калека, с которой жил мишка, не выносила звук бубенцов, и их пришлось снять. Мишка забыл, какой он храбрый.
Карты на стене давно нет. За время пребывания мишки в мире калек много чего изменилось вокруг. Ему пришлось уехать из дома, где жил. Его розовая собака перестала узнавать его шаги и начала рычать на него. Калека, называвшая мишку своим ребенком, закрасила стены мишкиной комнаты белой краской, заставила все пространство коробами с землей и песком и назвала это теплицей. Теперь все время там чего-то колдует. Судя по количеству мошек в доме, удачно. Но для мишки здесь места нет. Ему давно уже пора на Луну.
Мишка открывает глаза. Он по-прежнему в мире калек. Мишка пьет кофе без ромашки и не спит ночами. Мешки под глазами делают его похожим на панду. У мишки не получается колдовство. Слишком часто он менял миры десяток калечных лет назад, слишком много он потерял шкурок. Только теперь мишка понимает это. У него остается последняя попытка. Мишка плетет Паутину Снов. Паутина унесет его на Луну. Мишка знает, что на Луне его ждут другие существа, которые поделятся шкурками и возьмут с собой на далекую параллель мишкиной родины. В одиночку и в одной шкуре мишке туда точно не добраться. Только недавно мишка понял, почему его так тянет именно на Луну. Там – его братья, там – его билет домой. Паутина Снов получается удачной далеко не у всех колдунов, но у мишки она выходит идеальной. На нее уходит последняя запасная мишкина шкура. Паутина легко подхватывает мишку и уносит на Луну, где нет мошек, калек и огурцов. Правда, там совсем ничего нет. И никого нет. Мишку не дождались. Он слишком много времени провел среди калек. Бубенцы позвякивают, блестят, отражая свет звезд, и мишке начинает казаться, что они сами излучают свет. Мишка не знает, что его вишневые глаза тоже наполняются сиянием.
Мишка летит на Паутине Снов по бесконечной пустыне Вечности. Бубенцы на мишкиных феньках светятся и искрятся миллиардами маленьких огоньков, и постепенно сливаются в один бесконечно яркий огонь. Мишка навсегда растворяется в этом огне, только звон его бубенцов разносится все дальше по Вечности.