Мудрый мистер Мышь беззаботно скакал по прерии, но, отвлекшись на кактус, споткнулся и упал. Поднявшись, отряхнувшись и надев очки, мистер Мышь пометил в блокнотике: «Кактусы — колются и на расстоянии».
***
Теплый полосатый носок Геннадий чистой и нежной любовью полюбил чулок Жанну. Вот, собственно, и финал. Но, однако ж, это самая необычайная история, которую пришлось мне узнать за последние двадцать лет.
***
«Гильза и Пулька — друзья», — вывел писатель. «Я напишу лучшую детскую книжку, — подумал он, — но сперва, пожалуй, надо подкрепиться». Писатель пошел на кухню, сделал себе бутерброд и съел. И еще один. И еще один. И еще.
***
Маленький, но смышленый и уже вполне самостоятельный Алан-Ричард и большой рыжий кот Альфред сидели и болтали о разном. Болтали о погоде, о рыжих листьях, о бабушкином варенье, о светлячках, о пуховых одеялах, о всем-всем-всем. Им было хорошо. Вдруг Альфред понял, что он сидит один, а Алана-Ричарда нет. Аланом-Ричардом было его отражение в окне, и он просто говорит сам с собой.
***
Рыжеволосый кот Геннадий закурил самокрутку и закинул ногу на ногу. Бескрайний океан крыш, труб и антенн нес перед ним свою уютную ржавость. Кот Геннадий выпустил густое колечко дыма. Ему было хорошо. И теплое солнце мягко желтело у него над головой в высоте тихого голубого неба.
***
Парижский голубь Морис каждое утро летал одним и тем же маршрутом. Каким? — спросите вы. А вот каким: от бульвара Де Гренель, 4 — через маленькие улочки и переулки, через неспешные парки и Сену — до улицы Лафайет, 16. Уютное осеннее парижское небо ласкало его крылья, внизу проплывали рыже-пестрые осенние парижские реки. Морис Летал к своему приятелю Анри обсудить последние новости, выкурить по сигаретке и поклевать крошек. Морис был довольно приземленным голубем, несмотря на то, что был голубем, и Париж, как таковой, его не интересовал.
Об этом догадывалась ворона Зина, у которой не было одного крыла. Она жила в средней полосе Северной Страны и немного грустила.
***
«Пилюли доктора Петрова»
— Доктор, — спрашивает старпом, — а вы никогда не думали сменить фамилию?
— Нет, — и продолжает писать.
— Доктор, а что это у вас такое, что это за коробочка?
— Это — мои пилюли, — отвечает доктор и убирает коробочку в ящик стола.
Конец.
***
Маленький Генри поступил нехорошо. Папа говорит ему:
— Послушай, маленький Генри, если вдруг — когда-нибудь — ты захочешь взять мой одеколон, то лучше не стоит. Ты только обожжешься и будет больно тебе. Лучше подожди, пока вырастешь, — и ушел на работу.
А и нет, а вот маленький Генри и не послушался папу. Взял флакон, на руки плеснул, растерел, как папа делает (а маленький Генри страсть как хотел на папу походить, потому и не послушался) и к щеке приложил. И вдруг стало очень больно. Маленький Генри зажмурился и выронил флакон. Флакон упал и разбился. Маленький Генри понял это и заплакал. А когда пошел, плача, за тряпкой, поскользнулся и упал, и весь в одеколоне вымарался. И заплакал еще больше. Потом он тер и плакал, а не оттиралось — это ведь был качественный одеколон — тер и плакал, а все равно не отиралось. Такие дела.
Потом пришел папа и, узнав, что случилось, простил маленького Генри. Он ведь папа, он самый лучший, он всегда простит.