И теперь Виктор был в Замке Правосудия, куда его занесло непонятным образом, но здесь он нашел то, что искал - старенькую, но вполне пригодную для работы, печатную машинку и, разместившись в самом тихом месте, принялся за работу. Правда, иногда его отвлекал надоедливый коротышка, который задавал непонятные вопросы, но ему удавалось быстро от него отделаться. Виктор без устали работал, но лист бумаги, вставленный в машинку, по-прежнему оставался чистым. Он этого не замечал, потому что в зале суда была кромешная тьма, однако, свет Виктору был и не нужен, так как он знал размещение букв на клавиатуре наизусть и, продолжая колотить по клавишам, едва поспевал за мыслями. Он даже закрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться, и ему казалось, что кто-то другой диктует текст, так все гладко и ровно шло. Внезапно мысль оборвалась на середине предложения, и он услышал чьи-то робкие шаги, которые нерешительно приближались. Виктор открыл глаза и, увидев слабое мерцание свечи в конце зала, подумал, что это коротышка, который опять будет приставать со своими глупыми вопросами. Он решил не обращать на него внимания, потому что чувствовал, времени у него не много и внутренний голос подсказывал, что нужно работать все быстрее и быстрее. Придвинувшись ближе к столу и склонившись над машинкой, писатель сосредоточился на своих мыслях, но они все куда-то испарились, будто испугавшись присутствия незваного гостя. Виктор почувствовал, как в нем начинает подниматься волна раздражения и он уже был готов высказать свое возмущение, но глянув еще раз в сторону мерцающего света, который почти приблизился к нему, замер в недоумении. Перед трибуной стоял мальчик в длинной ночной рубашке, со свечой в руках, его ангельское личико отчетливо вырисовывалось на фоне темноты. Виктор смотрел на него, как зачарованный, не понимая, что же так притягивает его внимание, возможно глаза малыша, такие ясные и бездонные. Казалось, что они имеют какую-то нечеловеческую силу и могут загипнотизировать любого, кто в них посмотрит. Виктору даже на мгновение показалось, что этот мальчик и есть тот, кто диктовал ему книгу, но мужчина отогнал от себя эту мысль, как совершенно безумную и, сбросив оцепенение, отвел взгляд в сторону.
- Уже детей подсылают, - только и пробурчал он недовольно и, обратившись к ребенку, добавил: - Не дождетесь, так и передай своему коротышке, я не покину этого места, пока не закончу.
- Извините, - ответил малыш. - Я не понял, что нужно передать и кому?
Виктор вновь глянул на мальчика, но на этот раз, тот показался ему обыкновенным ребенком, только взгляд у него был какой-то по-взрослому сосредоточенный, за которым скрывался недетский ум и любопытство.
- Так ты не от него? А ты кто? - спросил писатель.
- Вили, я буду писателем, - ответил малыш гордо.
- Да? - удивился Виктор.
- Не верите?
- Почему же, верю.
- Вы тоже писатель. Только вы не сможете написать свою книгу.
- Это почему же?
Вили показал пальчиком на печатную машинку. Мужчина проследил за движением его руки и удивленно уставился на чистый лист бумаги. На его лбу выступили капельки пота, и он заерзал на стуле:
- Как же так? Не может быть.
Мальчик погладил его по плечу:
- Не переживайте, я напишу вашу книгу, когда вырасту большой.
- Ты? Мальчик, не говори глупостей. Ты не знаешь, о чем… И вообще…
- А вы возьмите меня за руку.
- Зачем? - удивился Виктор.
- Вы же хотите, чтоб ваша книга была написана?
- Ну, хочу, конечно.
Вили протянул к нему свою маленькую руку с тоненькими голубыми прожилками, которые, просвечивались через бледную кожу, но мужчина медлил, не решаясь прикоснуться к этому странному мальчику, и не понимая смысла его необычной просьбы.
- Вы сами не сможете ее написать. Вы же видите, - и Вили показал еще раз на печатную машинку.
- Вижу, - ответил мужчина. - Но ничего не понимаю.
Мальчик вздохнул:
- Книги могут писать только живые.
Виктор переводил удивленный взгляд с чистого листа бумаги на мальчика, пытаясь осознать услышанное:
- Ты хочешь сказать, что я…
Тут он запнулся и сглотнул слюну, не решаясь произнести вслух то, о чем подумал, но Вили пришел ему на помощь и сказал совершенно спокойно без тени грусти или сожаления:
- Конечно, вы уже не живой. И ваша душа не может создавать материальные вещи. Виктор смотрел на этого загадочного мальчика, и он казался ему мудрым старичком с детским лицом и не знал, что ответить. Он огляделся вокруг, и не смотря на то, что зал был окутан темнотой, не считая того маленького пятачка, где стоял малыш со свечой в руках, Виктор наконец-то осознал, что находится в каком-то совершенно незнакомом месте. Он вспомнил свой разговор с Лизой, и как ему стало смешно, потому что ее лицо забавно вытягивалось и сжималось, когда она говорила, будто оно было ненастоящим, а кукольным. У мужчины в тот момент вспыхнула догадка, что его жена гуттаперчевая кукла, надетая на руку кукловода, который искусно управляет ею, придавая выражению лица забавный вид. Он вспомнил, как неудержимо смеялся, но в какой-то момент почувствовал острую боль в области сердца и стал задыхаться потому, что забыл, как нужно дышать. Мужчину охватила паника, и он судорожно открывал рот, как рыба, выброшенная на берег реки, пытаясь сделать вдох. И тут он увидел свою мать, умершую несколько лет назад, но сейчас он знал, что она жива и обязательно ему поможет, как помогала всегда в детстве. И он не ошибся, она положила свою теплую мягкую руку на его голову и сказала:
- Дыши.
И действительно, его легкие наполнились воздухом, на душе сразу стало спокойно, и он почувствовал легкое покачивание, а затем увидел себя сидящим на качелях, а мать раскачивала, глядя на него своими добрыми глазами. Эту идиллию нарушил мужчина, возникший рядом с качелями в форменной одежде почтальона и большой сумкой через плечо, из которой он вытащил толстую книгу в новом переплете. Почтальон протянул книгу Виктору, тот, спрыгнув с качелей, взял ее и глянул на обложку. На темном фоне с изображением величественного замка, большими ровными буквами было написано название книги. А вверху, буквами меньшего размера красовалось его, Виктора, имя. Он, затаив дыхание, открыл книгу и, пробежав глазами несколько первых строк, вспомнил, да именно вспомнил, будто знал всегда, но потом забыл, содержание книги от начала до конца. А почтальон, забрав книгу из рук Виктора и, спрятав ее обратно в сумку, сказал:
- Если хочешь получить ее, ты должен хорошенько потрудиться, иди и работай.
И Виктор поняв, что ему нужно делать, помчался в отцовский дом, где жил со своими родителями до тех пор, пока не вырос, а затем, покинув его, уехал в большой город учиться в литературный институт. Он забежал в свою комнату, светлую и опрятную, по-деревенски обставленную с его любимыми книгами на полочке, прибитой над столом и детскими рисунками, развешенными по стенам. Он любил в детстве придумывать разные истории и персонажей, которых так искусно изображал на простых листках бумаги и разукрашивал цветными карандашами. И уже, будучи подростком, никак не мог выбрать, что же ему больше нравится, писать рассказы или рисовать. Но, заканчивая десятый класс общеобразовательной сельской школы, твердо и бесповоротно решил стать писателем.
Погрузившись в свои воспоминания, мужчина и не заметил, как взял мальчика за руку и постепенно к нему начало приходить осознание его нынешнего положения. Но это его уже не пугало, а только необъяснимая тоска навалилась и легла тяжелым грузом на его плечи. Он уже не думал о книге, утратив жизнь, он думал о жизни, о том, как глупо распорядился ею, потратив на мелкие обиды и разочарования. Только сейчас он осознал, насколько нелепо проживал драгоценные дни, отпущенные ему на Земле, копаясь в своих чувствах и ощущениях, болезненно реагируя на действия других людей и обвиняя их в собственных неудачах. К нему начало приходить ясное понимание смысла жизни, и он даже хотел поделиться своими мыслями с маленьким Вилли, но тут его отвлек какой-то шум, в зале вспыхнул свет, и почти тот час центральные двустворчатые двери распахнулись, а на пороге показалась группа людей. Виктор узнал коротышку, который пытался препятствовать высокому статному человеку с красивым лицом, облаченному во все черное. За ними следовали еще двое, тоже одетые в черные костюмы с отрешенными лицами.
- Вы не имеете права, господин Инспектор, - кричал коротышка.
- Господин Главный Инспектор, - поправил его высокий. - А ты, кажется Сью, помощник? Так вот, дружочек, помогай его Чести и не беспокойся о моих правах.
- Если вы, господин Главный Инспектор, немедленно не покинете зал суда, то мне, боюсь, придется применить силу, несмотря на ваш высокий ранг.
Сью кипел от злости, готовый броситься на непрошеного гостя, так смешно подпрыгивая рядом, что Главный Инспектор рассмеялся и его громогласный голос раскатился по залу, заставив Виктора вздрогнуть, а Вили был так напуган, что, вскрикнув, выронил свечу, которая тут же погасла, и прижался к писателю, дрожа всем своим хрупким телом. И только сейчас вошедшие обратили внимание на мужчину и мальчика, все четверо, как по команде повернулись в их сторону.
- А вот и тот, кто мне нужен, - произнес Главный Инспектор, устремив свой холодный взгляд в сторону мужчины и ребенка.
Писателю стало жутковато от этого сверлящего взгляда, Вили еще крепче прижался к нему, а Сью, увидев мальчика, вскрикнул:
- Вили, что ты тут делаешь? Тебе давно пора спать. Сей час же иди в свою комнату.
А затем, повернувшись лицом к нарушителю порядка, произнес, стараясь сохранять самообладание:
- А вы, господин Главный Инспектор, забирайте того, за кем пришли и немедленно покиньте замок.
Эти слова видно еще больше развеселили чиновника, по залу опять разнесся его громогласный смех, и даже помощнику Судьи стало не по себе. Главный Инспектор, перестав смеяться, взмахнул руками, как крыльями и в то же мгновение зал погрузился в темноту, и в наступившей тишине было слышно только сопение Сью, какую-то возню, шарканье ног по полу, сменившееся непонятным шуршанием. Затем яркая вспышка света озарила все вокруг, и Виктор увидел фигуру Главного Инспектора, парящую над головами присутствующих в своем развевающемся черном плаще, а налетевший ветер поднимал и бросал вниз пожелтевшие листья. Прозвучали раскаты грома, и следующая вспышка молнии позволила рассмотреть местность, на которой оказались Виктор и маленький Вилли, вцепившийся в писателя так сильно, как только мог. Писатель увидел поле, усеянное желтыми листьями, и окруженное мрачными деревьями с изогнутыми стволами и скрюченными ветвями. При каждой следующей вспышке молнии, лес был виден все отчетливее, потому что, деревья, словно живые, вырастали на глазах у изумленного мужчины, сужая круг и стремясь поглотить все свободное пространство. Виктор понял, что стоит в центре этого уменьшающегося поля, прижимая к себе Вили. Сью нигде не было видно, да и те двое в черных костюмах куда-то исчезли, только Главный Инспектор кружился над мужчиной, превратившись в стервятника, высматривающего свою добычу.
Eroshkun (16-го, 20 лет)
