-= Клуб начинающих писателей и художников =-

Александр Посохов

Работяги

   Это сейчас пятнадцати-двадцатилетние всё ещё дети, мальчики и девочки, а двадцати-тридцатипятилетние всё ещё молодые люди, юноши и девушки. А в середине шестидесятых первые признавались уже вполне зрелыми и самостоятельными, а вторые вполне взрослыми и ответственными людьми. Кто-то пока учился, кто-то учился и работал, а кто-то уже давно только работал. Все были разными, но почти все были при деле. Поэтому днём в будние дни праздно шатающиеся трудоспособные персоны на городских улицах встречались редко.   

   Итак, поздняя осень, пасмурно, дождь. Строительство нового жилого района на окраине Москвы. Рядом с возводимыми домами передвижные вагончики строителей. На одном из них трафаретная надпись: «Бригадир Сергей Рудин» и номер телефона.

   – Ладно, обед кончился, пошли, – командует Рудин, высокий широкоплечий, сутулый мужчина, на лице которого, кажется, никогда не сходит добродушная улыбка.

   – Ну, дай ещё немного подрыхнуть, – зевая и потягиваясь на куче проводов, жалобно вздыхает худющий на вид длинноволосый парень. – Опохмелиться бы. У меня со вчерашнего башка трещит, никак не проходит.

   – Вставай, Костыль, – требует бригадир. – Ты и так всю смену ничего не делаешь.

   – Ну, не все же такие мордовороты, как ты.

   – Только и знаешь стонать да нукать, – ворчит и улыбается Рудин. – Как пить, так ты здоров, а как пахать или в армию идти, так у тебя сил нет.

   – Ну, чё ты мне всё про эту армию талдычишь, – с раздражением оправдывается Костыль. – Не сил у меня нету, а веса, понял. Пока отсрочка, но всё равно, сказали, заберут.

   – Совести у тебя нет, – уточняет Рудин. – Ты, наверно, и кликуху сам себе такую придумал, чтобы не работать. Чего с костыля взять.

   – Да причём здесь это, – продолжает оправдываться Костыль. – Говорю тебе, здоровья у меня нету, устаю быстро.

   – А практикант вон не устаёт, – кивает в сторону Николы бригадир. – Пацан ещё совсем, а пашет, как надо. Хотя мог бы и сачкануть втихаря, он же тут временно, до весны только. А ты вроде как форменный рабочий и ничего не можешь. Кабель протащить не можешь, дюбель забить не можешь, кувалду поднять не можешь. Правда, пацана этого с кувалдой я тоже ещё не видел. Тоже, поди, силёнок маловато.

   – Ты это серьёзно? – уже на выходе из вагончика, пропустив вперёд других рабочих, спрашивает Никола, крепкого телосложения парень, аккуратно подстриженный под бокс.

   – Да ладно, не заводись, – обращается к нему Рудин. – Пошутил я, чтобы Костыля пристыдить. Только пользы от этого никакой.

   – А то попробуем, – надевая кепку, предлагает Никола. – Ты же и меня задел зачем-то.

   – Чего попробуем?

   – Насчет силёнок.

   – Например? – спрашивает Рудин.

   – Ты же сказал, что с кувалдой меня не видел. Давай тогда посмотрим, кто больше дыр сделает.

   – Во, даёт! – ехидно восклицает Костыль. – Совсем оборзел салага.

   – За салагу ответишь, – обещает ему Никола.

   – Да не тронь ты его, – приказным тоном, но опять же с улыбкой, произносит Рудин. – И вообще никого не трогай. А то, я слышал, тебя тут побаиваются уже.

   – А чего меня бояться, людей я не трогаю.

   – А ты сам-то человек? – спрашивает Костыль.

   – Человек! – отвечает Никола. – А таких, как ты, давить надо. И чем больше, тем лучше.

   – Это почему же?

   – Потому, что ты нас позоришь.

   – Кого это вас?

   – Бригадира и вообще всех. Не хочешь пахать, вали отсюда.

   – Опять сцепились, – говорит Рудин. – Пойдём лучше дыры бить.

   – Так мы будем соревноваться или нет? – пристаёт Никола.

   – Будем, конечно, если ты такой настырный. А с какого ты года, между прочим?

   – С пятидесятого.

   – У-у, так тебя же на тяжёлую работу ставить ещё нельзя, – качает головой бригадир. – Но извини, ты сам напросился. Давай так. Ты ведь до четырёх работаешь. И в субботу не работаешь. Вот до четырёх, кто больше дыр сделает, тот и победил. Если победишь, в понедельник можешь не выходить, отдыхай. Чуть чего, мастеру своему из училища скажешь, я разрешил.

   – Всё, договорились, – соглашается Никола. – Кого на крюк дашь?

   – А вот с Костылём и иди. Больше меня всё равно не сделаешь. Зато его погоняешь, если получится.

   – Да куда он денется, – уверенно заявляет Никола.

   Квартира в строящемся доме. Две стремянки. Стоя на одной из них, Костыль держит длинный металлический крюк острым концом зубила к поверхности потолка. Напротив, на другой стремянке, как бы оседлав её, стоит Никола. В руках у него увесистая кувалда. Видно, что он изготовился к удару. Отверстия в межэтажных перекрытиях необходимы, чтобы смонтировать скрытую электропроводку. Для того, кто с кувалдой, работа очень тяжелая, требующая большой физической силы и выносливости. Замах кувалдой делается из-под ног, снизу вверх, при резком разгибании спины. С одного удара бетонная панель пробивается редко – для этого надо правильно выставить крюк, точно под внутренней полостью в панели, очень сильно ударить и попасть прямо в зубило. Промахи, как правило, приводят к повреждению деревянной рукоятки кувалды, потому что часто при этом именно рукоятка, а не сам боёк, попадает в зубило. На потолке почти в каждом отдельном помещении пробивается как минимум два отверстия, у стены для ввода провода и где-то посередине – для вывода его к светильнику.

   Никола бьёт кувалдой по крюку, ещё бьёт… Закончив в этой квартире, Никола и Костыль перетаскивают стремянки, крюк, кувалду в другую квартиру. И снова замахи, удары… Затем на другой этаж. Видно, что Костыль устал, передвигается и залазит на стремянку медленно, крюк в руках у него вихляется, зубило перед ударом в одном положении он не фиксирует.

   – Держи ровнее! – смахивая пот со лба, требует Никола.

   – Руки затекли, – жалуется Костыль. – Давай перекурим.

   – А я сказал, держи!

   Никола бьёт и промахивается, потому что перед самым ударом Костыль чуть качнул крюк в сторону. Никола попадает по зубилу не металлической частью кувалды, а рукояткой.

   – Ещё пару раз так смажешь, – предупреждает Костыль. – И молоточек накроется.

   Никола продолжает наносить удары… Следующий этаж, другая квартира… В очередной раз крюк в руках у Костыля перед ударом сдвинулся в сторону, и рукоятка кувалды после удара расщепилась так, что тяжёлый боёк просто отвалился.

   – Хана! – с облегчением выдыхает Костыль.

   – Беги за другой, – командует Никола.

   Но Костыль не реагирует.

   – Глухой, что ли?

   – Ну, чё упираться-то, – возражает Костыль. – Посмотри на часы, пятнадцать минут осталось.

   – Беги, говорю, за кувалдой, – угрожающе повторяет Никола.

   – А я говорю, пора сматываться, – успевает произнести Костыль.

   После этих слов Никола резко пинает стремянку, на которой стоит Костыль, и тот валится на пол. Никола спрыгивает со своей стремянки и заносит ногу над головой лежащего на полу Костыля.

   – А я раздавлю тебя!

   В этот момент с нижнего этажа раздаётся голос Рудина.

   – Ну, где вы там, орлы?

   – Мы здесь, здесь, – громко вопит Костыль.

   Никола оставляет Костыля в покое и выходит навстречу Рудину, который поднимается на этаж, откуда послышался голос.

   – Почему раньше? – спрашивает Никола.

   – Ладно, хватит, – говорит бригадир. – Я и так сорок штук надолбал, руки отваливаются. Сегодня раньше смену заканчиваем.

   – А я сорок две.

   – Не свисти, не верю.

   – Тогда сам считай, – предлагает Никола.

   Рудин проходит в квартиру и спрашивает:

   – А Костыль-то куда делся?

   – В другой комнате отдыхает.

   Рудин заглядывает за стенку и подходит к лежащему на полу Костылю.

   – Сдох, что ли?

   – Живой пока, – вставая, отвечает Костыль. – Но если б не ты, не знаю.

   – Что, попало?

   – Да он же в натуре бешеный какой-то, на глазах звереет, – с опаской поглядывая на Николу, жалуется Костыль.

   – А с тобою по-другому нельзя, – говорит Рудин. – Ты же лодырь, каких свет не видел. И слова на тебя не действуют. Правда, что ли, сорок две дырки пробили?

   – А хрен его знает, я не считал, – равнодушно отвечает Костыль. – Оно мне надо?

   – Ладно, сам посмотрю. Пошли отсюда.

   Тот же строительный вагончик. Входят Рудин, за ним Никола и Костыль.

   – Да, пацан, – говорит Рудин Николе. – Хребет у тебя крепкий. В понедельник можешь отдыхать, как договорились.

   – Он что, один вкалывал? – возмущается Костыль.

   – С тобой, Костыль, с тобой, – успокаивает его бригадир. – Ты тоже молодец. Поэтому сгоняй-ка за горючим. Такой случай обмыть надо. Пэтэушник, малолетка, самого Рудина уделал. Вот тебе червонец, возьми пару пузырей.

 
   Вся бригада в вагончике. Все сидят за столом. У кого в руках алюминиевая кружка, у кого стеклянная банка. На столе хлеб, колбаса, лук, консервы.

   Рудин держит бутылку водки и обращается к Николе:

   – Будешь?

   – Немного можно.

   Рудин подставляет Николе гранёный стакан и заполняет его наполовину.

   – Единственный стакан у нас, так сказать, для торжественных случаев. Сегодня для победителя, – объясняет Рудин и спрашивает. – У всех налито? Тогда давайте за Николу.

   – Дело не в этом, – успевает сказать вдруг Никола. – Бригадир наверняка не старался или наврал, что у него всего столько дырок. Выпейте лучше просто за меня.

   – А как это я мог соврать, – недоумевает Рудин. – Я ведь раньше тебя свой результат объявил.

   – Говорю, борзый нашёлся, – усмехаясь, перебивает бригадира Костыль. – Хочет, чтобы мы просто так за него пили.

   – А у меня сегодня день рождения, – признаётся Никола.

   – Ну, ты даёшь! – удивляется Рудин. – Подарок, значит, себе сделал. Ладно, тогда вначале пьём за твои шестнадцать лет, если я правильно подсчитал, а потом уже за твою победу. Работяга из тебя классный получится.

   С того дня прошло много, очень много времени. Рудина перед смертью наградили орденом Ленина. Костыля в армию так и не призвали, и он окончательно спился. А Никола, сильно избив соседа, тот мать его обидел, сел, вышел и устроился монтёром по обслуживанию столовых. Хорошо обслуживал. И не только сами электрические плиты, но и тех, которые за ними и на раздаче. С обедами у него долго проблем не было.

* * *