- Хватает того, что он сдох, - пробурчала Ясна за спиной.
- Это точно, - мрачно усмехнулся Мирко, подхватывая рогатину на ходу. – И этого хватает… Ладно, смотри бодрее, самое главное, что ты живая вышла из поединка.
- Ладно, - она отчётливо подавила всхлип. – А ты чего с рогатиной-то? Рудольф ружьё отобрал?
- Кабана ловлю, - сказал Мирко. – А он воин среди зверей сильный, свирепый, его должно уважить честным поединком.
Он оглянулся на неё – Ясна смотрела на него с некоторым сомнением. Мирко усмехнулся.
- Рудольф да братья в город поехали, а последнее ружьё я Щурёнку дал, чтобы двор да девок наших с кормилицами берёг.
- А сам? Ему ж восемь, - удивилась Ясна.
- Он стреляет хорошо, - отмахнулся Мирко. – Он же Щурёнок, а вырастет – матёрой Щукой будет, караси по округе не выспятся.
- Ясно… И что, ты прям решил с кабаном схватиться?
- Если повстречаю, - сказал Мирко. – А чего дома сидеть? Ещё бабы заставят помогать, воду на постирушки да на готовку таскать.
- Лентяй, - усмехнулась Ясна. Мирко со вздохом пожал плечами.
Черетину от дома, вот уже как восемнадцатый год родного, разделяло вёрст шесть. Сперва смешанным лесом, большей частью исхоженным охотниками из ближайших деревень и хуторов, потом могучей дубравой, обителью охочих до желудей кабанов. За дубравой простиралось поле, поросшее высокой травой, выкошенной на треть окрестными скотоводами. Посреди поля и высилась громада Рудольфова дома. Предки Рыжего Волка возвели его как крепость, не иначе – снаружи широко обнесённый тыном в два человеческих роста, сложенный из дубовых брёвен в три этажа, крытый двускатной крышей, в свою очередь, укрытой толстым слоем дёрна. Неширокие ворота – только телеге и проехать или скотине выйти попастись – открывались наружу, но сейчас были закрыты. Для людей предназначалась небольшая тяжёлая калитка, проходя в которую, приходилось сгибаться едва ли не в три погибели. Здесь и жили восемнадцать человек клана Рудольфа Рыжего Волка – он сам, три жены, четверо родных и восемь приёмных детей, равномерно распределившись по всем трём этажам. В ближайшее время ожидалось пополнение – младшая из жён, Рада, (всего на два года старше Мирко) носила под сердцем своего второго ребёнка. Её Рудольф и повёз в город, чтобы лекарям показать да побаловать. Суровый, жёсткий и непреклонный, словно каменный утёс, Рудольф не чурался и некоторого выражения любви. Мирко попал к нему совсем маленьким. Память до сих пор носила ощущение железно-твёрдых пальцев, разбирающих завалы дома и вытаскивающих с неожиданной осторожностью, даже нежностью, четырёхлетнего парнишку, по счастливой случайности уцелевшего, когда в дом влетел шальной снаряд. Годы прошли, затёрся отпечаток детского ужаса, когда оказался погребённым заживо, придавленным брёвнами дома, сложившимися так удачно, что обошлось без переломов, когда оставалось только сперва плакать, потом орать надрывно, просто орать, отчаявшись дождаться помощи, потом снова плакать, потом просто содрогаться, бесслёзно всхлипывая. Этот ужас позабылся (или ушёл куда-то очень глубоко), стёртый последующими годами жизни под суровым, жёстким, но заботливым крылом Рудольфа. Всякое случалось – и убежать из новообретённого дома порой хотелось (лет эдак в шесть-семь, потом в четырнадцать), когда не находил понимания своих проблем у кормильца, и обидными словами порой в него кидался. Но быстро каялся за горячность, шёл мириться – недаром же родители назвали Мирко. И Рудольф прощал, отправляя искупать вину колкой дров, ноской воды, ковкой очередного хозяйственного инструмента.
Мирко стал его первым приёмышем, когда Война Восьми Городов опустошила немало земель в округе, оставив после себя массу осколков – мин, снарядов, человеческих душ. Первым приёмышем и третьим сыном. Рудольф тогда состоял на службе в одном из многочисленных наёмных отрядов, кажется, Бешенные Волки. Его дом-крепость отстоял далеко от мест, где велись боевые действия, потому над ним не висел дамоклов меч безжалостной войны и Рудольфу было куда возвращаться, тем более что его ждали тогда ещё живые родители и самая первая жена, Ольга, ставшая новой матерью испуганному, диковатому мальчишке, подобранному с развалин дома в деревне, сметённой ураганным огнём по принципу «выжженной земли». Годы шли, Рудольф уволился со службы, привезя домой немало трофеев, а также солидную кубышку серебра и золота. Мирко застал всё – как дом пополнился ещё двумя хозяйками, новыми братьями и сёстрами, родными и сводными. Сгинут ещё, ворчал Рудольф в ответ на вопросы жён, а так к хозяйству есть кого приставить, дом-то вон какой большой, один не управлюсь, а вы себе, не дай бог, ещё животы понадрываете…
Najrel (29-го, 31 год)
