Объявление о награде сделало свое дело ― хлопцы караванщика довольно быстро вырубили огромную просеку, в которую, пожалуй, могли въехать даже две телеги в ряд. Я, естественно, шел в задней шеренге и жевал травинку ― рубка зарослей вымотала меня в прошлый раз, а награда ни капли не интересовала.
Однако через несколько десятков метров энтузиазма у народа поубавилось, лишь двое продолжали без устали размахивать инструментом. С треском еще один папоротник завалился набок, разбрызгивая свой терпкий дурманящий сок.
– Карп! Бубен! Ну хорош уже!
– Завязывайте, не стоит оно того!
– Да они сейчас за этот червонец себе жопы порвут, – раздался чей-то гнусавый голос и толпа заржала, подхватив удачную шутку.
Бубен, добродушный увалень с лицом фермера, который каждый вечер у костра рассказывал веселые истории из своего прошлого, опустил топор и повернулся к нам.
– Да пошли вы, лентяи! Вам самим просто слабо!
– Ага! Смотри не надорвись, толстяк! – Незамедлительно откликнулся все тот же голос из толпы.
– Не надорвусь уж, не переживай! – Бубен размахнулся, как следует, чтобы срубить очередной стебель, но внезапно заросли пришли в движение, и из них на него с ревом бросилось что-то огромное.
Здоровяк в последний момент все же успел отшатнуться, и когтистая лапа лишь вскользь располосовала ему руку. Бубен тонко, совсем по-девчоночьи, вскрикнул и опрокинулся на спину, а нападавший полностью выбрался из зарослей, позволив рассмотреть себя во всей красе. Это оказался броненосец-мутант – очень редкий и скрытный обитатель Пустошей, которого я совсем не ожидал здесь встретить.
Разъяренное животное снова заревело и нависло над растянувшимся на земле увальнем. Стоявший рядом Карп вскинул обрез, но зверь даже не повернул головы, взмахом массивного хвоста отбросив его в сторону. В этот момент и остальные вышли из ступора, открыв огонь. Большинство пуль тут же срикошетило от толстого панциря, но часть достигла цели, заставив животное на мгновение попятиться. Броненосец с некоторым недоумением уставился на нас подслеповатым взглядом, с фырканьем втянул воздух – лучше момента для удара и не придумаешь.
До зверя было метров пятнадцать ― не самая удобная дистанция для броска, но выбора у меня не оставалось. Тело сработало само, на рефлексах, на все ушло не больше секунды. Тесак просвистел в воздухе и с хрустом врубился броненосцу куда-то под панцирь, в область шеи. Яростный рев чуть не разорвал мне барабанные перепонки, а свернувшийся в клубок зверь покатился на нас, чуть не раздавив все еще валяющегося Бубна. Народ с воплями бросился врассыпную – попадать под этот бронированный шар не хотелось никому.
Я в последний момент отскочил в сторону, пропустив зверя мимо себя, и дважды выстрелил в него из револьвера. Одна из пуль тут же звонко срикошетила от панциря и рванула штанину ниже колена.
– Черт возьми! – Я выругался и опустил оружие. – Не стрелять! Друг друга поубиваем!
Естественно, что стрельба не прекратилась, и половина дурней продолжала палить куда попало, рискуя попасть друг в друга. Броненосец же ревел и катался по кругу, давя массивной тушей заросли папоротника. Получалось, кстати, намного эффективней, чем у топоров и тесаков. Возможно, Ковалю стоило предложить червонец зверю, а не усталым работягам.
С этими глупыми мыслями я вместе с четырьмя хлопцами караванщика из числа тех, что сообразительнее, отступил к краю получившейся поляны.
– Что будем делать? – Спросил один из них, нервно поглаживая цевье карабина.
– Черт его знает, – честно ответил я. – Панцирь слишком толстый. Нужно что-то мощное, просто так его не пробьешь. Либо в глаза стрелять, но он вон как катается, хрен по ним попадешь.
– Может пиками попробовать? – Предложил второй, невысокий темноволосый парень, которого, кажется, звали Балахон.
Пиками? Я задумался. В закромах караванщика и вправду было несколько тяжелых деревянных пик, которые обычно использовались охотниками для загона кабанов, а Целиной для обороны телег. Но броненосец – это не кабан, загнать его вряд ли получится, снесет к чертовой матери вместе с пикой и раздавит в лепешку. Хотя идеи лучше все равно ни у кого не было.
– Тащите их сюда, только быстро, – скомандовал я ему. Балахон коротко кивнул и вместе с двумя товарищами растворился в зарослях.
– А мне что делать? – Спросил нервный стрелок, про которого я уже успел забыть.
– Прикрой, попробую развлечь нашего панцирного приятеля. Только в меня не попади, понял?
– Ага, – нервно кивнул тот, подняв оружие.
Внезапно сзади нас громко затрещали заросли, и выбравшийся из них через пару секунд Петр Целина тут же уткнулся носом в ствол карабина. К счастью караванщика, перепуганный парень не пальнул вслепую, хотя по звуку казалось, будто через кусты на нас рвется второй броненосец, раза в три больше первого. Следом за Целиной на поляну выбрался и верный Коваль с винтовкой наперевес.
– Кобольд! Какого хрена тут происходит?! – Рявкнул раскрасневшийся караванщик, которого направленное в лицо оружие явно не порадовало.
– А сам разве не видишь?! – Огрызнулся я, заряжая патроны в барабан револьвера. – Экстренная ситуация.
– Какая? – Недоуменно переспросил его заместитель, а потом перевел взгляд за мою спину и заткнулся.
Остальные хлопцы, наконец, прекратили пальбу, но совсем не из-за боязни поубивать друг друга. Они в панике разбегались в разные стороны, пытаясь спрятаться от разъяренного броненосца в мокрых зарослях. Двоих самых нерасторопных тот догнал и моментально втоптал своей тушей в землю. Только мерзкий и жуткий хруст костей и моментально оборвавшиеся предсмертные вопли пронеслись над опустевшей поляной. Караванщик попятился обратно в заросли.
Вдоволь потоптавшись на изуродованных телах, животное повернулось в нашу сторону. Пора было действовать. Я глубоко вдохнул и, надеясь, что никто из этих балбесов случайно не всадит мне пулю в ногу, с громким криком бросился прямо на него.
Наверное, со стороны это выглядело также эпично, как подвиги древних, о которых слагают стихи и вечерами поют песни в трактирах. Но мне было плевать – я бежал прямо на разъяренного зверя, всаживая в его приплюснутую окровавленную морду одну пулю за другой. Животное двигалось намного медленнее, чем раньше, десятки выстрелов не прошли для него бесследно. На это и был весь расчет.
То, что план дерьмовый выяснилось уже через пару мгновений, когда мне пришлось перекатом уходить от удара когтистой лапы. Как назло в этот момент с плеча соскользнул ремень карабина, а когда я попытался его подобрать, меня чуть не настиг удар хвоста. Пришлось снова броситься на раздавленные листья папоротника и перекатами уворачиваться от ревущего броненосца. Патроны в револьвере предательски закончились, утерянный карабин остался где-то позади, а обломанный тесак я видел торчащим из шеи зверя. Остальные не стреляли, видимо, опасаясь попасть в меня, так что мы с броненосцем остались вдвоем. Один на один.
Эх, зря я согласился вести ушлого караванщика через Проклятый завод, ведь чувствовал же, что плохо все кончится. Зря согласился оставить дробовик напарнику, сейчас бы заряд дроби из обоих стволов прямо в тупую морду был как нельзя кстати. И зря совершил этот дурацкий поступок, бросившись с револьвером на сто пятьдесят кило мяса в панцире...
Зверь настигал меня, двигаясь по какой-то странной дуге, словно обходил расставленные капканы. Он больше не размахивал хвостом, а я не перекатывался, только желал провалиться сквозь землю. Броненосец замер, собираясь сделать последний рывок, чтобы смять меня. Я сжался словно пружина, собираясь успеть отпрыгнуть в сторону и выиграть себе пару секунд.
И именно в этот момент гулко бахнула винтовка Коваля. Пуля с хрустом вошла зверю прямо в глаз, и он с ревом повалился набок. Тут же на броненосца набросились подоспевшие с пиками загонщики. Зверь, конечно, сопротивлялся, катался из стороны в сторону, обламывая кончики пик, но его судьба была предрешена. Через пару минут все кончилось.
– Кобольд, ты живой? – Подбежавший Балахон помог мне подняться.
– Не уверен…
– Держи, ты, кажется, это потерял, – он протянул мне карабин, и я благодарно кивнул, перекидывая ремень через плечо.
– Ну, ты дал жару! – Восторженно протянул один из загонщиков. – С одним револьвером на броненосца, чем ты думал вообще?
– Лучше не спрашивай, – я отмахнулся и зашарил по карманам в поисках мешочков с целебными травами. После такого выброса адреналина нужно было срочно принять успокоительное, пока не начали дрожать руки. Я достал из мешочка высушенный корешок папоротника и положил под язык. Это должно было придать мне сил и немного успокоить бешено колотящееся в груди сердце.
Затем я убрал мешочек обратно в карман и начал проталкиваться через стопившийся народ, чтобы взглянуть на редкого зверя.
Броненосец действительно был огромный, ростом почти с теленка. Такие крупные мне раньше никогда не встречались. Животное еще дергалось в предсмертной агонии, из многочисленных пулевых отверстий на землю сочилась тягучая бурая кровь. Лапы, шею и хвост сплошь покрывала жесткая шерсть ― признак возраста, чем старше броненосец ― тем шерсти больше. Этому, наверное, было лет так десять-двенадцать, почти старик по их меркам. Тем страннее выглядит нападение. Обычно эти звери спокойные и не атакуют, если их не загонять в угол ― любой схватке животное предпочтет отступить, даром что так грозно выглядит.
Я смотрел в черный остекленевший глаз, и мне было грустно – все же этот необычный зверь не заслуживал смерти. Встреть я его, бродя по Пустоши в одиночку, то сам предпочел бы отступить, но сейчас ситуация была другой.
– Мы же недавно тут проходили, не было никого, – озадаченно пробормотал стоявший тут же караванщик. – Ты же видел!
– Сами виноваты, шумели бы меньше ― глядишь, и не напал бы, – ответил я. – Будет парням твоим урок. Лучше лекаря позови, пострадавшим помощь нужна.
Кроме двух жадных балбесов, раненых больше не оказалось, синяки и царапины не в счет. Только один идиот, убегая в заросли, провалился в кротовую нору и подвернул ногу, но к счастью обошлось без перелома. Оба пострадавших сидели на краю поляны – Бубен стонал и баюкал окровавленную руку, по его грязным щекам бежали слезы, а оглушенный Карп, стиснув зубы, держался за бок. Наверняка несколько ребер сломано, но ему повезло – такая здоровая туша могла вообще убить. Как тех двоих, окровавленные тела которых сейчас сложили на обочину, чтобы потом погрузить на телеги.
Пока лекарь оказывал раненым помощь, а остальные, переругиваясь, пытались оттащить тушу броненосца с просеки, я подобрал сломанную пику и пошел к месту, откуда выскочил зверь. К моей радости, он здесь покататься особо не успел, и посмотреть было на что. Раздвигая заросли деревянным древком, я быстро нашел то, что искал. И увиденное заставило меня крепко призадуматься.
– Что-то случилось? – За спиной раздался озадаченный голос Целины.
– Пока ничего. Скажи лучше, что ты тут видишь?
Караванщик почесал голову.
– Ну-у, тут вот кусты поломаны, значит, зверь здесь лежал, так? – Я согласно кивнул головой. Броненосец действительно лежал здесь и своей тяжеленной тушей даже продавил яму в земле. – А вот тут стебли поедены, думаю, он же их и ел.
– Что-то еще?
Целина прищурился, его лицо напряглось, взгляд запрыгал по сторонам, пытаясь найти любую мелочь, за которую можно было зацепиться. В таком молчании прошло минуты три, не меньше.
– Нет. Больше ничего не вижу, – честно признался караванщик, наконец, оторвав взгляд от лежбища броненосца.
– Ты прав, потому что тут ничего и нет.
– Это плохо?
– Пока не знаю. Видел у него наросты над глазами? Это самец, причем матерый. Такой просто так на нас бы не напал, а самки с детенышами я тут не вижу.
– Может просто больной? – Предположил Целина.
– Возможно. А может его вспугнуло что-то другое...
forestlaw (04-го, 42 года)
