Они не спеша шли по улице и, не обращая внимания на ангелов-хранителей, которые быстро убирались с их пути, громко спорили друг с другом.
— Да если бы я не вмешался, ты бы их точно убил.
— Ничего бы я с ними не сделал, — спокойным тоном заверил Макс. — Не выдумывай.
— Да уж, конечно! — недоверчиво фыркнул Микки.
Устав слушать перепалку закадычных друзей, Алекс почему-то решила прогуляться по проезжей части, что было ей совсем несвойственно. Она вышла на середину дороги и остановилась. Автомобили, не замечая ни малейших препятствий на своем пути, неслись прямо на нее, и, казалось, вот-вот собьют ее насмерть, но, мягко обволакивая ее тело, проскакивали мимо.
— Алекс, хватит играться, — прокричал с тротуара Макс, — а то ненароком столкнешься лоб в лоб с каким-нибудь хранителем.
Девушка обернулась, восхищенно улыбаясь. Ее прелестное лицо светилось от неподдельного восторга и удовольствия.
— Ну, ну еще чуть-чуть.
— Ишь, какой строгий! Вылитый папаша! — покатился со смеху Микки.
Макс несильно толкнул его в плечо:
— Помолчал бы, мистер Одуванчик.
— А то, что? — сжав кулаки, целер комично встал в бойцовскую стойку и закружил вокруг него.
На что трибун закатил глаза, покачал головой, и затем, смеясь, произнес:
— Как дети малые, ей-богу.
Алекс подскочила к ним и, ухватив Макса за руку, требовательно заявила:
— Ты должен научить меня драться.
— Это еще зачем? — он недоуменно изогнул бровь, оглядывая ее с ног до головы.
— Учитывая то, как разворачиваются события в последнее время, мне просто необходимо научиться постоять за себя. Как бы мне того не хотелось, но ты не сможешь быть со мной каждую секунду, и может так случится, что ты элементарно не успеешь меня защитить.
Макс вопросительно посмотрел на друга, желая узнать его мнение по этому поводу.
— Ну, она права. Это будучи хранителем, ты чувствовал, где она и что с ней, а сейчас все иначе.
Трибун озадаченно потер лоб:
— Даже не знаю.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — Алекс с мольбой заглянула ему в глаза, желая увидеть в них согласие, и он сдался.
— Ну хорошо. Микки займется этим.
— А почему он, а не ты?
— Я не могу учить тебя.
— С чего бы это?
— У меня рука не поднимется причинить тебе боль, — лукаво улыбнулся он, поцеловав ее в щеку.
— А у меня, значит, поднимется? — возмутился целер.
— А тебе что-то мешает?
Микки смутился на мгновение и промямлил:
— Да нет.
— Ну вот, все и решили, — Макс подхватил Алекс на руки и взлетел, мерно разрезая крыльями ночное небо.
— Куда это мы направляемся? — поинтересовалась она, машинально схватившись за его шею.
— В заброшенный домик, некогда принадлежавший родителям твоего отца.
— В Санта-Крус?
— Да. Ты против?
— Вовсе нет, просто я совсем забыла о нем. После гибели родителей я там не бывала.
Войдя в дом, они застыли на пороге. Их взгляду предстала просторная гостиная, выкрашенная в теплые пастельные тона, обветшавшая и потускневшая со временем мебель, накрытая светлыми чехлами, и потерявшие свой былой цвет картины, висевшие в рамках на стенах. В заброшенном доме пахло пылью и пустотой – слишком долго здесь никто не жил. Макс торопливо прошел к одному из окон, отдернул тяжелую занавеску, подняв облако пыли, и распахнул ставни. В помещение ворвался свежий ветер, тонкие нити паутинок задрожали в воздухе.
— Только нужно прибраться здесь немного, — словно читая ее мысли, произнес он.
Алекс провела пальцами сквозь массивное кресло-качалку с циновочным плетением из ротанга и, слегка улыбнувшись, поинтересовалась:
— Любопытно знать, как?
Качнув кресло, Макс улыбнулся в ответ своей ослепительной широкой улыбкой, всегда согревавшей ей душу:
— Очень просто.
— Какой ужас, — тихо проговорила она, нарочито печально вздохнув. — В дом моих предков вселились приведения.
Микки, весело рассмеявшись, щелкнул выключателем:
— Бу!
— Надо бы дом осмотреть до наступления темноты, — прагматично заметил трибун, — и выбрать по комнате для ночлега.
Целер, хмыкнув, толкнул ближайшую дверь у лестницы, той, что вела на второй этаж, и, заглянув внутрь на мгновение, деловито сообщил:
— Я уже выбрал.
Алекс с Максом тоже не стали тянуть с выбором и поселились в спальне на втором этаже, расположенной дальше всех от лестницы и имеющей балкон.
Ее веки внезапно дрогнули, и она открыла глаза. Ее разбудила громкая музыка, доносившейся снизу:
«Вообразите себе, если хотите, горящий трон.
Рим горел, а я сидел в углу совершенно один.
Почему всегда все так заканчивается?
Это вопрос, на который мы не найдем ответа.
Те люди, за которых я боролся,
За которых я продолжаю бороться и угрожаю остальным,
Ради которых я живу и ради которых я бы умер,
Я был причиной, по которой они еще были живы,
А теперь они хотят моей смерти» (Песня: Why I Love You. Исполнитель: JAY Z & Kanye West (feat. Mr. Hudson)
Неудержимый гнев заставил ее вскочить на ноги. Быстро спустившись по лестнице, она влетела в гостиную.
— Микки, ты что вытворяешь?!
— Ну, наконец-то. А ты оказывается соня, Лекс. Спишь, как убитая, — убавив звук, он обернулся и, увидев ее наряд, позволил себе непростительную наглость восторженно присвистнуть. — Ну, ничего себе!
В этот момент Алекс осознала, что стоит перед ним в тонкой коротенькой майке и трусах. Ее губы дрогнули, скривившись в ядовитой усмешке:
— Спасибо тебе за комплимент.
— Всегда пожалуйста, — он весело подмигнул ей, продолжая скользить восхищенным взглядом по изгибам ее хрупкого тела. — Ну что, начнем с утренней пробежки? А то я тебя уже заждался.
— Конечно, — проговорила она, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему. — Как только переоденусь, сразу и начнем.
— Да и так, я думаю, вполне сгодится!
Пренебрежительно фыркнув, она мигом облачилась в более подходящую для тренировки одежду. Он тяжко вздохнул, не сумев скрыть своего разочарования.
Когда они вышли на улицу, Алекс вдруг спохватилась:
— Надо бы Макса предупредить.
— А его нет.
— Как нет? А где он?
— В тюрьме, — обыденным тоном сообщил Микки.
У нее от удивления округлились глаза:
— В какой еще тюрьме?
— Снейк-Ривер. Недалеко от границы Орегона и штата Айдахо.
— Микки, я не об этом спрашиваю. Я хочу знать, что он там делает?
— Решил навестить преподобного Джонса, — невозмутимо пояснил он и, не дожидаясь ответной реакции, побежал по дороге, ведущей к берегу океана.
Макса провели в комнату бесконтактных свиданий, оборудованной стандартной переговорной системой: две телефонные трубки и визуальный обзор через пуленепробиваемое стекло. Он сел на привинченный к полу стул и стал ждать, когда приведут узника. Через четверть часа дверь за стеклянной перегородкой открылась, и в комнату вошел старик, одетый в оранжевую тюремную робу.
— У вас десять минут, — буркнул охранник, снял с заключенного наручники и удалился.
— Спасибо, что пришли, — радостно проговорил священник в переговорную трубку, но тут же помрачнел. — Простите, я подвел вас. Я старался, но не смог…
— Маркус, — Макс попытался перебить преподобного, но тот его не слышал.
— Я сделал все, что было в моих силах.
— Маркус.
— Простите меня, я…
— Маркус, да остановись же ты, наконец!
Старик замолчал, понуро повесив голову.
— Это не твоя вина, а моя. Мне не стоило втягивать тебя в свои проблемы, — заметил Макс тихим, но твердым тоном, не терпящим возражений. — Так что это я должен просить у тебя прощения.
— Нет, нет! — горячо запротестовал он. — Вы ничего мне не должны. Вы столько для меня сделали.
Ангел горько усмехнулся, обведя взглядом тюремное помещение:
— Да уж, …но я обязательно вытащу тебя отсюда. Обещаю.
— Не надо, — еле слышно пробормотал преподобный.
Макс, удивленно вскинув брови, неуверенно переспросил:
— Не надо?
— Вы не волнуйтесь за меня, — торопливо затараторил священник, сбиваясь от волнения. — Если я оказался здесь, значит так суждено, значит так надо. Значит, Богу так угодно было. Все будет хорошо. Поверьте, я знаю…
— Ты попал сюда из-за меня, — возразил ангел, — и только из-за меня.
— Нет, нет, нет! Не спорьте! Судьба привела меня сюда. Значит, я должен пройти этот путь. Сам. До самого конца.
— Маркус, ты не должен расплачиваться за чужие ошибки.
— Не должен, но я не могу уйти! Как же я уйду? Здесь так много дел. Три тысячи заключенных! Шутка ли?! Каждый из них нуждается в духовности, в святости, в очищении от грехов прошлого! Я должен остаться! Я просто обязан попытаться помочь им.
Закончив свою эмоциональную тираду, старик взглянул на Макса, ища его поддержки и понимания, но тот лишь печально улыбнулся в ответ.
Пробежав несколько миль, Микки остановился и оглянулся. Алекс плелась следом, еле передвигая ноги, и на его глазах, хрипя и задыхаясь, уселась на траву.
— Пару минут передохнем и продолжим.
Она благодарно кивнула и, с трудом переведя дыхание, неожиданно спросила:
— Ты все еще хочешь вернуться в иерархию?
— Почему ты спрашиваешь?
Девушка уклончиво пожала плечами.
— Конечно, хочу, — он грустно усмехнулся, — очень хочу. Это мой дом, как-никак. Но из-за того, что пренебрег жизнью подопечных, я приговорен к смертной казни.
— Это что, столь тяжкое преступление?
— Конечно, а как иначе? Человек сам строит свою судьбу, сам выбирает по какому пути ему идти: праведному или нет. А уж насколько длинным или коротким будет этот путь, решает лишь Всевышний, потому-то мы и не вправе вредить ангелам-хранителям, не вправе забирать у человека жизнь.
— Если все настолько серьезно, то почему просто не отнять у вас такую возможность?
— Ну, ангелов несметное множество, и не все они являются хранителями. Смерть в Земном мире является своего рода мерой пресечения. Иначе говоря, убиенные ангелами первой и второй иерархии все без исключения попадают в Чистилище для отбывания наказания за злостное нарушение установленного порядка.
— Так же, как люди в тюрьму?
Микки утвердительно кивнул головой.
— А если я убью ангела-хранителя, что будет?
— Ангел любого рода, принявший смерть от твоей руки, исчезнет на мгновение и явится вновь.
— Тогда какой смысл во всем этом противостоянии?
— При столкновении людей, бьются и их ангелы-хранители, но они это делают не для того, чтобы нанести вред, или убить противника, а для того, чтобы помешать ему в поддержке его подопечного. Ведь хранитель обязан, попросту вынужден помогать и защищать своего подопечного, даже если он – самое что ни на есть исчадие Ада. С каждым смертельным исходом противник становится слабее, отчего все труднее и труднее помогать своему подопечному. В итоге противная сторона получает меньше помощи, ты же обретаешь больше шансов на благоприятный исход, — заметив ее озадаченное выражение лица, он осторожно уточнил. — Лекс, я понятно объяснил?
— Понятно.
— Я рад, — его губы тронула мягкая улыбка, а во взгляде появилась нежность. — Ну что, отдохнула? …Продолжим тренировку?
— А почему хранители не останавливают своих подопечных от плохих поступков?
— Если мы говорим о светлых ангелах, то они, конечно же, пытаются остановить, и даже порой у них сие получается, при условии, что это был некий сиюминутный порыв у человека. Если же это какая-то маниакальная страсть или безумное желание, то остановить его практически невозможно. Говоря о темных, или иными словами переметнувшихся, то следует признать, что они наоборот подталкивают к тому или иному преступлению, тем самым обеспечивают себе и своему подопечному попадание в Ад.
— Зачем им это?
— У каждого есть право выбора.
— Все это смахивает на какую-то игру между Добром и Злом. Только вот, почему в призы выбрали человеческую душу?
— Падшие ангелы в отмщение за изгнание желают отнять самое уникальное и любимое творение Бога, созданное по его образу и подобию, потому-то их целью и является человек. Он же, в свою очередь, как разумное существо со свободной волей, должен принять либо сторону Добра, либо Зла, — пояснил Микки. — Еще вопросы?
Алекс на мгновение задумалась, осмысливая услышанное, затем спросила:
— А вы с Максом теперь какие? Светлые или темные?
— Судя по нашим совершенным проступкам, по окрасу крыльев, нас сложно назвать светлыми, …в особенности меня, — печально ухмыльнувшись, проговорил он, — но на сторону Зла мы пока переходить не собираемся. Знаешь, мне очень хотелось бы все исправить, ну и впоследствии вернуться домой.
— У тебя все получится, — она попыталась ободряюще улыбнуться, но ей не очень-то удалось.
— Надеюсь на это, Лекс. Ну что, помчали?
— Да, вот только последний вопрос. Можно?
— Задавай.
— Почему вы используете старинное оружие, а не современное?
— Ну, тут все просто. Чем больше практики, тем выше навыки, и тем больше шансов на победу, — ответил он, развернулся и побежал по тропинке, ведущей на вершину холма, за которым прятался их дом.
Она поднялась и бросилась за ним, стараясь сильно не отставать.
Выполняя просьбу друга, Микки приступил к обучению новоявленного ангела со всей серьезностью и основательностью, но по ускоренной программе. Он оказался достаточно строгим и требовательным тренером, не делал для нее никаких поблажек и послаблений. С раннего утра и до позднего вечера гонял ее до седьмого пота. Едва у нее восстанавливалось дыхание после изнурительной пробежки, как ее ждала следующая тренировка, и так до тех пор, пока она не падала замертво, полностью обессилив от усталости.
Он учил ее всему, что знал сам. Учил держать себя в руках, справляться с волнением и находится в постоянной боевой готовности. Обучал стрельбе из лука: как обращаться с ним, как правильно захватить и натянуть тетиву.
— Лекс, все, что ты отдашь луку, он передаст наконечнику стрелы. Он уловит любую твою мысль, почувствует малейшее сомнение. Он не простит невнимательности, но сполна наградит тебя за целеустремленность и полную концентрацию внимания.
Обучал сражаться на мечах, метать нож, приемам защиты и нападения.
— Бей ладонями по ушам.
— Прошу прощения за вторжение, — Макс, не выдержав, влез в тренировку. — Хотелось бы отметить, что это достаточно сложный удар и легко блокируемый.
— Да, но, если попасть, противник несколько секунд вообще не будет понимать, что происходит, — гневно возразил Микки.
— Согласен, — трибун примирительно вскинул руки. — Позволишь вмешаться?
Целер недовольно поморщился:
— Ты уже влез.
Макс молча смотрел на него в ожидании согласия.
— Валяй, — нехотя разрешил Микки.
Трибун признательно кивнул и, переведя взгляд на возлюбленную, сказал:
— Ангел мой, бей в пах.
— Даже в самых жестоких стычках мужчины не бьют друг друга в пах, — будто в отместку, язвительно заметил целер.
— Мужская солидарность – это, конечно, хорошо, но, когда на карту поставлена жизнь – тут не до благородства. Ее задача – выжить. И выжить любыми способами, — парировал Макс.
— Как скажешь, — вынужденно согласился Микки.
— Итак, — продолжил трибун, — если в результате твоего нападения противник был выведен из строя, значит, проведенная атака была эффективной. Самыми уязвимыми точками на голове являются подбородок, нос, висок и затылок. Удар в подбородок поможет сбить нападающего с ног, в нос и глаза – серьезно деморализует, а в затылок и висок – нокаутируют и могут лишить сознания. В подбородок наносят удары кулаком снизу-вверх, локтем или основанием ладони. Если тебе удалось захватить противника за голову, резко дергай вниз и бей коленом в лицо. Если нанесешь удар ногой сверху вниз по стопе, то противник рефлекторно согнется, и ты сможешь провести комбинацию коленом в нос. Для поражения глаз большая сила не требуется, но сделать это не очень-то просто, поскольку, противник, чаще всего, успевает отклонить голову. Бить лучше всего растопырив пальцы. Затылок поражается нижней частью кулака, или же локтем. Сильный удар в висок с близкого расстояния может вызвать смерть противника, поэтому, если ты не задалась такой целью, будьте осторожна с его применением. Когда бьешь в горло, то лучше всего целиться в кадык костяшками пальцев. Атаку в солнечное сплетение необходимо проводить кулаком, локтем или коленом снизу-вверх. Безусловно, оказалось бы большой удачей, если удар достигнет цели во время вдоха противника. Удары по коленной чашечке весьма болезненны. Бить необходимо носком, либо подошвой. Конечно же, у тебя должен быть хорошо поставлен удар ногой, чтобы обеспечить противнику разрыв связок, или же перелом. Ну и, наконец, если перед тобой встает вопрос жизни и смерти, то обороняйся всеми доступными средствами, но, если есть малейшая возможность избежать столкновения, непременно воспользуйся ею.
Подобных, весьма поднадоевших за все время подготовки, наставлений Алекс наслушалась множество, но старательно пыталась все запомнить. Ведь те, кто учили ее, отлично разбирались в искусстве сражений и не раз доказывали свое мастерство.
Впрочем, Микки не знал многих изощренных приемов и хитростей рукопашного боя, посему позволил Максу отточить уже имеющиеся у новоиспеченной ученицы навыки. А потом проводился спарринг с Микки, помогавший ей прочувствовать предстоящий бой и максимально усовершенствовать приобретенные умения.
Алекс краем глаза взглянула на Макса, желая по выражению его лица понять, правильно ли она действует, следуя его советам. Она отвлеклась всего на секунду, и тут же пропустила удар в грудь. Он был настолько неожиданно сокрушительным, что перехватило дыхание. Ноги оторвались от пола. На свободу с неистовой яростью вырвались крылья. Алекс на мгновение замерла в воздухе, но зацепившись за мебель, с грохотом рухнула наземь. Ангелы, не теряя ни секунды, сорвались с места и бросились оказывать упавшей помощь. Внимательно осматривая пострадавшую на наличие гематом и сотрясения, они засыпали ее вопросами:
— Ты в порядке?
— Цела?
— Как себя чувствуешь?
— Лекс, скажи что-нибудь!
Ее губы невольно растянулись в счастливой улыбке, глаза заискрились радостью и восторгом. Совершенно обескураженные такой реакцией, они некоторое время стояли в растерянности, затем медленно протянули к ней руки и помогли подняться.
— Ух-хух! — воскликнула она, торжествующе подпрыгнув на месте.
Микки в недоумении почесал затылок:
— Может, она головой сильно ударилась?
— М-мож, — только и смог промычать Макс.
— Они заработали! Заработали!
— Кто?
— Не «кто», а «что», — поправила она. — Крылья! Ух-хух!
— Ну, наконец-то! Поздравляю, Лекс!
— Поздравляю, любимая.
— Спасибо, — исполненная благодарности, она сердечно улыбнулась и, ухватив Макса за руку, потащила его к выходу. На улице, Алекс взмахнула крыльями и взлетела в воздух, устремившись в голубое безоблачное небо.
Dolt75 (22-го, 50 лет)
