Как только герои вышли из здания больницы, Дрозд повёл Короткова в ресторан «Советы», что находился в паре кварталов. По дороге Коротков испытывал жгучую боль в области груди и постоянно останавливался и морщился. Его лицо было болезненно зелёным, глаза больше не горели огоньком «жизни», а были потухшими и невзрачными. Дрозд же наоборот приободрился шел очень быстро и постоянно останавливался дожидаясь своего больного спутника. На улице была прохладная ночь. Ветер колыхал листья берёз, которыми была усажена аллея. Серебряные листья плавно спадали с деревьев на тротуар и подгоняемые ветерком бежали далеко вперед. И вот он, ресторан, мраморное крылечко с бронзовыми перилами и вывеской с красными, манящими буквами: «Советы». Дрозд помог Короткову подняться, тот с трудом переступал ногами по белому камню. Швейцар, стоявший около дверей, очень удивил страдающего Короткова. Он не был человеком! Это было существо с мордой крысы. Её красные глаза смотрели на двух товарищей со злобой и неприязнью, хвост бесконтрольно двигался, а маленький узкий носик принюхивался. Розовые лапки потянулись к дверной ручке. Швейцар-крыс всей своей животной силой потянул тяжелую дубовую дверь. Та отворилась в маленькую щель, в которую протиснулись Дрозд и Коротков. Атмосфера, царившая в ресторане была неописуема изыскана. Под потолком висела люстра с ярко красными огоньками свеч. По углам зала стояли кадки цветов, которые пахли сладким ароматом. Коротков прикинул сколько примерно столиков. Около дюжины. Почти за каждым ютилась жизнь. Героев встретила официантка, которая проводила до столика под номером «7». Коротков и Дрозд присели. Певучим голосом официантка пропела: - Что будете заказывать? Пока Дрозд заказывал для обоих шикарный ужин, Короткову в глаза бросилось что-то черное и пушистое. Побольше открыв больные глаза, Коротков заметил кошачий хвост официантки! Коротков отодвинулся на стуле назад и ударился затылком о другого посетителя. Ворча, раненный придвинулся ближе к столику. Коротков извинился, а Дрозд улыбнулся. Официантка ушла, а Коротков прибывал в истерике. - Иван Петрович! Вы видели?! У неё хвост! А двери сюда нам открывала крыса! Что здесь творится потрудитесь объяснить? - Успокойтесь, Николай Федорович. Если вы не заметили, сзади вас сидят господа милиционеры, так что ведите себя тише. Я же вам говорил, что вы окажетесь в новом для вас вместе. - Вы не так говорили! - вскричал Коротков, хлопая ладошкой по столу. - Ну так, не так. Какая разница? Суть ведь одна. Официантка с хвостом принесла ужин, который состоял из двух порций картофельного супа, отбивных, компота и графина водки. Коротков позабыв о происходящем накинулся на еду. Дрозд же никак не принимался за ужин, его что-то явно беспокоило. Он рассматривал милиционеров, находившихся сзади. Две огромные фигуры волков и одного пса. Фуражки, которые были натянуты по самые глаза скрывали адский огонь, пылающий в двух маленький стекляшках. Их огромные лапы с когтями поднимали рюмки водки раз за разом. Двое из них курили и выли, третий же жевал кусок мяса, тем самым запачкав свою синюю форму. Дрозд не отводил от них взгляда, это заметил третий и кивнул на столик товарищей. В миг все три стула отодвинулись и из-за стола вышли могучие фигуры местных хранителей порядка. Триада окружила седьмой столик. Коротков не обратил внимания, а Дрозд наоборот насторожился. Дьявольским голосом Дрозда спросили: - Ваши документы, товарищ? - На каком основании, товарищ милиционер? - с лица Дрозда исчезла улыбка. - Вы вызываете подозрения у советской милиции, - за первого ответил второй. - Тогда конечно! Как не помочь нашей доброй милиции. Сейчас сейчас! - Дрозд закопошился по карманам своего пальто и вместо документов достал знакомый револьвер. Милиционеры удивились и сурово спросили: - У вас имеется разрешение на данный револьвер? - острым когтем один из них указал на вещицу. - Конечно имеется! Сейчас, сейчас! Дрозд достал свои документы и подал одному из них. Покрутив в лапах, один передал другому. Все трое были озадачены и смотрели на Дрозда насторожно. - Просим прощения, Иван Петрович. Мы не знали, что вы из таких кругов. Майор Звягинцев, а это лейтенанты Щукин и Карпов. Нам очень приятно познакомиться с вами! - выдыхая ядовитые пары алкоголя прямо в лицо Дрозда, Звягинцев пожал руку и отошел вместе с друзьями обратно. В это время, пока происходила сия пьеса, Коротков наблюдал только за поведением Дрозда. Он был спокоен. Коротков насытившись, посмотрел на товарища и спросил: - Что дальше, Иван Петрович? - А дальше, Николай Федорович, мы едем к моей близкой знакомой. Пока переночуете там, утром мы с вами обратимся в контору по паспортному учету и я вам выдам ваш заветный мандат, ради которого вы так мучились. Коротков пододвинул поближе стакан компота и вымолвил: - Если я вас правильно понимаю, то всё что со мной произошло было ради желтой бумажки! Зачем она вообще нужна? - Вам выдадут два мандата. Один будет зваться «Мандат на смерть», другой «Мандат на жизнь». Оба не могут существовать вместе. По первому документу, как бы это сказать, сверяют вашу дату смерти. Либо дата просрочена, как например у меня, либо она выполнена в срок и у вас есть возможность жить в этом месте. Второй очень интересен! По нему вы будете существовать в том месте, где были около часа и сорока пяти минут назад. Но нужно выбирать либо один, либо другой. - То есть я могу выбрать «Мандат на жизнь» и вернусь туда, где был? - Подождите, Николай Федорович, - ехидно улыбнулся Дрозд, - вы даже не будете рассматривать «Мандат на смерть»? Но это не рационально! - Иван Петрович, я ещё не свыкся с мыслью, что я мертв! А то что тут двери открывают крысы, у официанток есть хвосты и псы-милиционеры подавно! Но у вас же два мандата? Как такое возможно? - Я же говорил вам, что работаю в месте нестоль ординарном для вашей персоны. Выписываю мандаты. - Точнее убиваете людей! - Зовите как хотите, Николай Федорович. Я своё дело знаю, поэтому мы с вами ужинаем в «Советах», а не в «Звездах». Отвратная кухня, мясо как резина, жевать невозможно! Так вот, поскольку я работаю тем, кем являюсь, мне разрешено иметь два мандата, но поскольку моя дата смерти просрочена на два года, здесь я не живу. Живу, там где жили раньше вы. Ну что вы замечтались? Едем! Оба героя вышли из ресторана под вой пьяных Звягинцева, Щукина и Карпова, который уже валялись на бархатном ковре. Уже светало, но на улице всё ещё никого не было. Дрозд ускоренным шагом миновал два квартала, Коротков же плелся за ним, осматривая это новое место. Те же дома, те же фонари, то же небо. Это место не сильно отличается от того, за исключением жителей. В голове товарища застыла физиономии швейцара-крыса и Звягинцева. Как этих существ нужно называть? Не люди точно. Люди — это Коротков, да Дрозд. И животными их не назовешь, в лице определено проглядывается что-то человеческое, например в лице Звягинцева алчность и глупость, а в лице швейцара хитрость. Через двадцать минут товарищи оказались у старого дома, в котором было четыре больших квартиры. Как сказал Дрозд, его знакомая живет на втором этаже в квартире под номером «4». В подъезде дома их встретил человек в черном плаще с худым бледным лицом, напоминающим лицо Короткова в морге, с руками в язвах и впалыми пустыми глазами. Он приветливо помахал рукой и поздоровался скрипучим голосом: - Здравствуйте Иван Петрович, давно вас не видели у Елизаветы Михайловны. - Дела, Архип Родионович, дела! - дернул подбородком Дрозд и двинулся к лестнице. Обитая дорогой кожей дверь, ручка выполненная под золото и серенький почтовый ящик. Ничего не обычного для этого нового места. Дрозд вежливо постучался три раза, дверь открыла милая девушка в зелёном платьице, которое носили раньше. Девушка пригласила товарищей войти внутрь. Коротков оказался в просторной прихожей с электрической лампой под белоснежным потолком, множеством бронзовых статуй, которые казалось двигались. Вот оголённая девушка, которая держит длинную змею на шее, танцует какие-то языческие танцы. Или маленький мальчик-индус, сидящий на слоне, хлопает в ладоши и хохочет, а слон в это время качается из стороны в сторону. Или два самолетика, которые взлетают и садятся на свои маленькие взлетные полосы. Коротков своей маленькой ладошкой прикоснулся до одного из них, в миг бронзовая фигурка застыла в воздухе и ударилась о пол. Девушка, заметив интерес товарища к живой роскоши, подошла и подняла самолетик. Усадив транспорт на взлетную полосу она объяснила: - Когда их трогаешь, они чудесным образом превращаются в привычную им форму. Но они тоже чувствуют боль, - с растановкой произнесла девушка. Коротков, переварив информацию, двинулся в гостиную комнату, в которой в кресле уже сидел Дрозд, а рядом на софе какой-то таракан. Коротков присел рядом с ним и машинально произнес: - Николай Федорович Коротков, приятно познакомиться. Таракан дернул рыжими усищами в сторону, протянул свою блестящую лапку Короткову и прошипел: - Категат Категатович Блюмс, мне тоже очень приятно познакомиться с вами. Коротков пожал холодную лапку и незаметно обтер ладошку о свои брюки, это заметил только Дрозд и спросил Блюмса: - Вы давно знаете Елизавету Михайловну? - О да! Примерно в одно время я с Елизаветой Михайловной попал в это место, - Блюмс рассматривал Дрозда, а тот его. Спустя пять минут в комнату вошла девушку, которую по-видимому звали Елизаветой Михайловной, её изумрудное платье в этой комнате источало больше света, чем все лампы в квартире. Она присел на другую софу и аккуратно прибрала складки своего наряда. Коротков взглянул на переливающуюся ткань и замечтался. Он уже размышлял, чем займется, когда вернется обратно в свое место. Конечно пойдет в почтовую контору и потребует у них перерасчет за посылку, которую отправили не по тому адресу и не в тот город. А потом, потом встретится с Никифоровым, курьером в его конторе. Раздавят графинчик водочки в ресторане около театра и будут кутить всю ночь, пока за ними не будут гнаться милиционеры. Да, вот это мечта! - Николай Федорович? Николай Федорович! - потряс за плечо Короткова Дрозд, - Ты меня слышишь? Ответь! Коротков, как нечто неживое вздрогнул, и откинулся на спинку софы. Над ним склонились Блюмс и Дрозд, а Елизавета Михайловна побежала за стаканом воды. - Что с ним? Он больной? - прошипел Блюмс, меряя Короткову пульс. - Да нет вроде, эффект должен был уже пройти! Николай, ответь! Шурша платьем, пришла Елизавета Михайловна. Она отдала стакан воды Дрозду и отошла как можно дальше от действа и тихим голосом вымолвила: - Пожалуй, мне стоит переодеться. Прошу прощения, друзья. - А! Что случилось? - испуганно забормотал Коротков, рассматривая уродливое лицо Блюмса. - Где я? - Николай Федорович, успокойтесь. Возможно на вас подействовал наряд Елизаветы Михайловны. Мох обладает крайне мистическим свойством, - шипя, объяснил Блюмс, помогая Короткову вернутся в привычное положение. - Советский человек в мистику не верит! Чушь! - мысленно сплюнул Коротков. - Со мной всё хорошо, спасибо вам Категат Категатович. Десять минут все молчали, пока в строгом черном платье не появилась Елизавета Михайловна. Её миленькое маленькое личико, среди всех находящихся в комнате было самым чудесным. Маленький аккуратный носик, тоненькие губы и золотистые пряди волос, которые свисали на черные плечи. Её плавные движения в миг оказались рядом с Коротковым. Тяжело дыша, товарищ шепотом спросил её: - Елизавета Михайловна, вы меня простите за мое недомогание. Позвольте спросить, а что значит мох? Заметив, что Коротков пытается поговорить с девушкой, Дрозд заговорил с Блюмсом. Так в комнате образовалось два кружка. Елизавета Михайловна захихикала и ответила на вопрос товарища: - Мох обладает не столь мистическими, сколько свойством гипноза. Заставляет думать о мечтах. В этом месте все растения обладают какими-то свойствами. Простите меня, мне так неудобно, что я вас не предупредила насчет этого платья. - Ничего, Елизавета Михайловна, - произнес тихо Коротков, улыбнувшись.
Firshteyn (20-го, 33 года)
