Пожалуй, начну с того, что некогда преподобный Джошуа Хиггинс был отлучён от церкви за инакомыслие и нынче отбывал повинную при женском монастыре охранником винного погреба. Ночевал Джошуа в одинокой сторожке, что располагалась позади церковной лавки, в которой днём продавали хлеб, свечки, иконы и всякую утварь, а с наступлением темноты она запиралась снаружи на засов, и внутри царила непроглядная тьма до самых первых лучей.
В одну из очень морозных зимних ночей Джошуа долго не мог заснуть, рассуждая о странных вещах, словно мысленно вступая в спор и разногласия с небесным отцом по поводу тех или иных вещей, которые обычно сильнее всего занимали ум бывшего священнослужителя. Это происходило, как правило, перед сном, во время чтения библии.
Джошуа уже клевал носом, а перед его взором то и дело мелькали буквы священного писания, переплетаясь друг с другом. Меняя своё прямое расположение, они будто бы начинали плясать и распадаться на составные части, а затем соединяться в непонятные фразы таким образом, что смысл написанного искажался, а иногда и вовсе казался утомлённому сознанию странным бредом и ересью, в которых растворялся разум, погружаясь во что-то неведомое, непонятное, запретное и потустороннее.
Джошуа зевнул, медленно встал и подошёл к окну, чтобы задёрнуть занавески и ненароком взглянул на улицу. Внезапно его сознание прояснилось настолько сильно, что напрочь отбило всякое желание ложиться спать снова, потому что внимание привлекло одно совсем необъяснимое явление – в церковной лавке напротив горел свет в одном из окон. Хотя, само помещение было заперто снаружи на замок.
Джошуа поторопился скорее в лавку лавку, подумав, что кто-то случайно забыл потушить свечу, уходя вечером оттуда. Но логические мысли только потом догнали сиюминутные побуждения, ведь сам Джошуа запер лавку на замок ещё до захода солнца. А зажигать там свечи днём ни у кого не было необходимости. Всё это Джошуа понял уже тогда, когда со скрипом отворил входную дверь в помещение и переступил порог, невольно опасаясь нападения воров, которые могли проникнуть через окно.
В лавке стояла полная тишина, не выдававшая никакого присутствия, кроме самого сторожа, внезапно пришедшего на огонь свечи. Да, свеча горела в полном одиночестве прямо на прилавке, что само по себе создавало атмосферу непривычного явления, словно кто-то решил внести разнообразие в это тихое и мирное существование, придя сюда со своим уставом.
Джошуа в это время задумался о разных вещах. Напрмиер, о свете в конце туннели, о проблесках надежды на своё будущее, о призраках, блуждающих по ночам, а ещё - о мотыльках, летящих на свет безрассудно...
Но при этом всего мысли, не имея возможности быть выраженными и воплощёнными, просто вынуждены были раствориться в простом действии. Он подошёл к свече, чтобы затушить её и вернуться обратно в свой укромный угол, не желая менять привычный ход жизни в обмен на нечто новое, но загадочное и настораживающее.
И в тот самый момент, когда тревога овладела его душой, Джошуа вдруг почувствовал, что кто-то лёгким и нежным движением хочет его успокоить, расслабить все его напряжённые конечности.
Джошуа почувствовал, словно женские руки осторожно обнимают его сзади за плечи. Да, это были очень ласковые и тёплые объятия.
Хотелось бы заметить, что в подобные моменты близости человек иногда заново переживает прошлое, а мозг вместо разумного объяснения посылает сигналы, которые вызывают знакомое, но необъяснимое чувство “дежавю”. Так и сейчас, Джошуа почему-то вспомнил как его недавно обнимала весьма дружелюбная монашка, которой он втайне продал несколько бутылок вина из погреба. Как раз это случилось после захода солнца. И что самое интересное, у Джошуа не оставалось никаких сомнений в том, что если он сейчас развернётся, то непременно снова её увидит. Иначе быть не может. Ведь кроме этой монашки никто бы здесь не осмелился на подобное действие, значит это она и есть. Да и прикосновения рук очень схожи. Движения пальцев нежны, дружелюбны и одновременно беспечны и решительны. Так похожи, что не отличишь.
Но, быть может, в данный момент он таким образом просто успокаивает себя, чтобы это пугающее по своей сути явление сделать хоть немного знакомым и объяснимым?
С подобными мыслями Джошуя всё же медленно развернулся и увидел… ничего. Никого.
Ни единой души не находилось за его спиной. Разве что морозный ветер ворвался в открытую дверь и заставил Джошуа поёжиться, а по его плечам и рукам пробежали мурашки так, будто бы чьи-то руки снова прикоснулись к нему, не спросив на то разрешения.
Не помня себя, Джошуа выбежал из лавки и скорее запер дверь на засов. А домчавшись в три прыжка до своей сторожки, нырнул под одеяло, чувствуя, как всё его тело начинает медленно охватывать странная лихорадка и дрожь.
Джошуа начал проваливаться в сон так стремительно, словно падал вниз, в поземелье... Неужто сами черти вырыли огромную яму и ждут, когда он упадёт к ним в лапы?
Но падение прекратилось также резко, как и началось.
А затем Джошуа обнаружил, что лежит у себя в постели совсем не один. При этом его руки и ноги решительно отказывались совершать любые движения.
Он явно ощущал женское тело рядом с собой, которое было очень холодным и, словно желая согреться, изо всех сил прижималось к нему. Джошуа внезапно подумал, что женщина хочет просто напросто отогреться, а он всего лишь пытается ей помочь. Да, он уже совсем не удивляется ничему, а в полной темноте прижимается сам к этому невидимому телу, ведь иначе она может замерзнуть и умереть без него. Джошуа должен её спасти. Но вместе с тем ему хочется насладиться этим чувством. Насладиться сполна. Чувство долга и чувство вожделения переплетаются в нём и начинают медленно, но верно заполнять чашу самой настоящей похоти, словно сладкое вино, которое выливается на поверхность из самых тёмных и потайных уголков души, сознания и винного погреба.
И вот уже мысли Джошуа не подчиняются разумным объяснениям. Он думает о брошенных на дороге блудницах без одежды, пришедших в дом, чтобы не умереть от холода. Он закрывает глаза и видит перед собой лица… Он видит монашку, которая обнимает его и за этими объятиями скрывается явно что-то большее, чем дружеское чувство. Он видит портреты женщин на картинах, которые висят в домах терпимости, а за этими картинами слышны стоны, и картины начинают шататься и падать… Он видит лица молодых покойниц, которых он отпевал десять лет назад, но почему-то их образы вплелись в память и сейчас, именно сейчас всплыли на поверхность сознания…
Но вот он открывает глаза и ничего уже не видит кроме темноты, внезапно он чувствует, что ещё немного и вся его жизнь превратится в одну огромную волну похоти и вожделения.
Джошуа бросается с кровати, словно падает в пропасть с обрыва. Он зажигает свечи и хочет прогнать свою ночную незнакомку. Но ему некого прогонять. Джошуа совсем один в комнате. Никого нет. Разве что чьи-то руки и пальцы неустанно скользят по нему и пытаются утащить в омут. Ему кажется, что ради этих рук он готов пойти на что угодно. Стоит лишь им щёлкнуть пальцами, и Джошуа ворвётся в покои самого папы Римского и отрубит ему голову.
Но потом Джошуа теряет память и погружается в глубокий и сладострастный сон...
На улице уже совсем светло. Ему не хочется вставать, ему не хочется ничего делать, ему не хочется жить.
Он до сих пор не понимает, случилось ли всё во сне или наяву?
Перед ним лежит открытая библия. Буквы священного писания мелькают, переплетаясь друг с другом. Меняя своё прямое расположение, они будто бы начинают плясать и распадаться на составные части, а затем соединяться в непонятные разуму фразы таким образом, что смысл написанного искажается, а иногда и совсем кажется утомлённому сознанию подобием бреда и ереси, в которых растворяется ум, погружаясь во что-то неведомое, непонятное, во что-то запретное и потустороннее.
Но среди этих размытых строчек, прямо на открытой странице явно видна надпись: "LiliuM"
Постскрипутм: Lilium - имя Лилит (по латыни).
В каббале Лилит — дьяволица, являющаяся во сне неженатым молодым мужчинам и соблазняющая их.
Najrel (29-го, 31 год)
